Выбрать главу

Сосед Павла оказался словоохотливым человеком. Он тоном знатока стал рассказывать, как в прежние времена обслуживали в ресторанах. Все это было несколько старомодно, Павел вежливо и со вниманием слушал. Когда официант принес Павлу закуску, его сосед, не обращаясь к помощи отпечатанного на машинке меню, сделал свой заказ.

Павел ел, а сосед посвящал его в традиции ресторанного быта, и голос его звучал почти задушевно. Он был настроен на долгую беседу, а может быть, даже на близкое знакомство.

Павел осмелился предложить седовласому рюмку водки. Тот охотно принял предложение.

— Вы крайне любезны, молодой человек, ваше здоровье… Люблю это заведение. Только здесь по-настоящему отдыхаешь, здесь чувствуешь себя по-настоящему хорошо после дневной суеты.

Они выпили. Седовласый закусывать отказался.

— Вы здесь частый гость? — спросил Павел.

— А вы разве впервые?

— Я транзитом…

— Вижу, вы компанейский парень. Давайте в таком случае знакомиться, — предложил он. — Куртис.

— Матвеев.

— Чем занимаетесь?

Павел не ответил. Появился официант с заказом.

— Пить так пить, — сказал Куртис, наливая рюмки. — За людей свободной профессии, за тех, кото недолюбливает закон.

— Вы принадлежите к их числу? — с некоторым подозрением спросил Павел. — Закону не нравится ваш способ существования?

Куртис вздохнул.

— О нет! Я вполне лоялен. Получаю пенсию. У меня большой участок — знаете, яблони, картошка, то-сё. Сейчас зима, и я совсем свободен. У меня есть сын, работает конструктором на Урале. Помогает, конечно. Но все это не имеет значения…

Они пили рюмку за рюмкой. И взаимная симпатия росла.

— Значит, вы, молодой человек, проездом? А где же остановились? — уже полупьяным голосом спросил Куртис.

— Как видите, пока здесь. А дальше видно будет.

— Значит, нигде?.. — Куртис как будто был доволен, сделав такое заключение.

Заиграл джаз. А когда музыка умолкла, Куртис сказал:

— Я гулял по улице и видел, как вы входили в ресторан. Обратил на вас внимание, потому что вы были с очень яркой девушкой. Где водятся такие красавицы?

— Ерунда! На вокзале прихватил.

Павел вытер губы бумажной салфеткой, помолчал и спросил:

— Между прочим, улица Карла Маркса далеко отсюда?

— Найдем. Могу помочь.

— Видно будет, — неопределенно ответил Павел.

Выпили еще. И теперь уже изрядно охмелели. Щедро расплатившись с официантом и стараясь идти прямо, новые знакомые покинули ресторан. Куртис держал Павла под руку. Они искали улицу Карла Маркса.

Встречный прохожий объяснил, как лучше пройти, и, завернув за угол, Куртис сказал:

— Теперь скоро.

Через несколько минут они стояли перед серым трехэтажным зданием. Павел посмотрел на номер дома, огляделся вокруг.

— Побудь здесь.

— Нет, нет. Я с тобой! — запротестовал Куртис.

Они вошли в подъезд, медленно, держась за перила, поднялись на третий этаж, остановились у двери квартиры под номером двенадцать. Павел нажал кнопку электрического звонка. Дверь открылась, и перед ними предстал мужчина огромного роста, лет тридцати пяти. На нем была морская тельняшка.

— Мне бы Зудова, — спросил Павел.

— Я Зудов, — ответил простуженным голосом человек в тельняшке.

— Привет, Боцман.

— Привет, — без всякого энтузиазма откликнулся Зудов, оглядывая Павла суровым взглядом из-под густых бровей.

— Пройдем?

— Валяй здесь.

— Разве так встречают гостей? — развязно бросил Павел. — Я привез для боцманской трубки табачку. Вот, держите, Боцман. — И Павел, вынув из внутреннего кармана пиджака небольшой сверток, протянул его Боцману.

Боцман пристально посмотрел на Павла, затем перевел взгляд на Куртиса.

— Слушай, детка. Трубку я оставил на память милиции. Отнеси туда и табачок. Чуешь?

Павел сунул сверток в карман. В это время открылась одна из дверей, выходящих в коридор квартиры, и оттуда с громким криком выбежал мальчик лет трех. Он споткнулся и упал в ноги Боцману. Боцман подхватил мальчишку. Из этой же двери в коридоре появилась белокурая маленькая женщина.

— Уловил? — беззлобно спросил Боцман.

— Нетрудно догадаться, — откликнулся Павел.

— Еще вопросы есть?

— Табачок я по вашей просьбе при случае, может, и правда легавым передам… Сейчас мне нужна хата… Всего на несколько дней.

— С кем имею честь? — спросил Боцман, оглянувшись на жену.

— Бекаса слыхал?

— Приходилось… Все один промышляешь?

— Колхоз в нашем деле — могила.

— Давно с дела? — без всякого интереса спросил Боцман.

— Не имеет значения… Все прояснилось. Боцман. Не поминай лихом. — И Павел, резко повернувшись к Куртису, взял его за рукав и потащил вниз.

— Идем ко мне, дорогой Бекас, — сказал уже внизу Куртис, обнимая Павла за плечи. — Никаких разговоров! Едем ко мне. Гарантирую, будешь доволен.

И Куртис пьяно облобызал его.

В одном из переулков они остановились перед высоким домом, поднялись на четвертый этаж. В квартире, куда попал со своим новым знакомым Павел, никого, кроме маленькой аккуратной старушки, не было.

Они сняли пальто.

— Располагайся! Будь как дома. Я сейчас.

Куртис вышел.

Через несколько минут они вдвоем со старухой накрыли на стол.

Не нужно было обладать особенной наблюдательностью, чтобы понять, что Куртис проявляет к гостю повышенный интерес.

— А все-таки какая у тебя профессия? — усаживаясь за стол, спросил он.

— Радист.

— Передаешь или принимаешь?

— Всего понемногу, но в основном принимаю…

— И получается?

— Не всегда ладно…

— Вот то-то и оно-то. Одиночка — былинка в поле, подул ветер — и за решеткой. Приходилось? — гнул свою линию Куртис.

— Бывало… Не пойму, маэстро, к чему этот допрос? Ты же не поп. Давай без покаяния.

— Извини. Хочу помочь. У меня есть надежные люди. Если надумаешь быть с ними, станешь человеком.

Павел зевнул и ответил безразлично:

— Я и так человек. Даже с большой буквы.

— Ну, в таком случае — спать.

— Первый раз сказали дельную вещь, маэстро.

Куртис встал и вышел. Павлу отвели отдельную комнату.

…Утром за столом Куртис, распечатав бутылку водки, вновь вернулся к теме вчерашнего разговора. На сей раз Павел оказался покладистее. Он удовлетворил любопытство новоявленного друга и рассказал все о своей неудачно сложившейся жизни.

Куртис слушал, молча и сочувственно посматривал на него.

— Да, нелегка твоя жизнь. Ну, что же ты собираешься делать здесь? — спросил Куртис после минутной паузы.

— Пока даю показания Куртису.

— А если без шуток?

— Стерегу одного фраера. Скоро отчаливает. Думаю в дороге перейти с ним на «ты».

— Оставь его в покое. Могут найтись более солидные дела. И без разъездов.

— Что мне надо, я нашел. И упускать не собираюсь.

— Но сколько можно стрелять по воробьям? Пока ты молод, это еще годится. А состаришься? Плохо одному в старости…

— Что-то ты мне, Куртис, ребусы подсовываешь, а карандаш прячешь. Нет, пожалуй, лучше в одиночку. Вы хотите, маэстро, чтобы я по утрам снимал табель с одной доски и вешал на другую? А вечером наоборот?

В конце концов они договорились, что Павел останется в городе и на время укроется здесь, в квартире этой старушки. Условились встретиться на следующий день. По этому поводу они еще выпили. И через час Павел, пробормотав: «Эх, славно получается!» — подошел к кровати, лег, вяло помахал Куртису рукой и тут же уснул. Куртис, подождав минутку, уложил Бекаса поудобнее и вынул у него из кармана сверток, от которого отказался Боцман. Вместе со свертком он извлек маленький золотой медальон на короткой золотой цепочке — это получилось нечаянно, Куртис случайно мизинцем захватил петлю цепочки.

ГЛАВА 4

Выходной день

У Зарокова был сегодня выходной день, однако встал он рано. Побрился, позавтракал. Несколько раз с нетерпением взглянул на часы. Скоро десять, а Ян еще не вернулся. Что могло случиться?