Дай-то бог, чтобы Макнаб оказался прав насчет ищеек из ОЭС, способных взять любой след. Она не сомневалась, что следы заметаются в этот самый момент, пока адвокаты копаются в своем стоге сена. Что бы это ни означало.
Но даже если ОЭС ее подведет, у нее есть собственная ищейка. Очень хитрая и ловкая.
С этими мыслями Ева въехала в ворота своего и Рорка дома.
5
Поскольку мысли ее витали далеко, Соммерсету удалось захватить Еву врасплох, когда она вошла в дом.
– Вам требуются бланки заявления о перемене адреса?
– А? Что? – Усилием воли Ева заставила себя вернуться в настоящее и тут же пожалела об этом. В настоящем был он – костлявый, облаченный в черное живой кошмар, достававший ее до печенок. – Слушайте, а вы не могли бы обитать где-нибудь в другом месте? Я слыхала об одном доме на Двенадцатой авеню. Там требуются привидения.
Он поджал губы, хотя Ева не понимала, как можно еще больше поджать губы – если это вообще можно было назвать губами, – и без того вечно сжатые в почти невидимую тонкую линию.
– Я полагал, поскольку вы, по всей видимости, здесь больше не живете, вам понадобятся соответствующие бланки.
Ева сняла пальто и демонстративно бросила его на столбик перил.
– Да, давай сюда бланки, я их заполню. Как пишется «Соммерсет»? Сколько «м»? – Она начала подниматься по лестнице.
Рорк, наверно, дома, решила Ева, но она отойдет подальше от этих всеслышащих ушей и только потом обратится к одному из домашних сканеров, чтобы узнать, где ее муж.
Велик был соблазн пройти прямо в спальню, растянуться на кровати и полежать так минут двадцать, но дело не давало ей покоя, и она поднялась этажом выше: прямо к себе в кабинет.
Рорк был там. Он разливал вино.
– Долгий у вас был день, лейтенант. Я тут подумал и решил, что бокал вина придется кстати.
– Не помешает. – Неужели она такая предсказуемая? А может, он экстрасенс? – Давно ты дома?
– Пару часов.
Ева, нахмурившись, взглянула на часы.
– Я не думала, что уже так поздно. Извини. Наверно, надо было позвонить домой, предупредить.
– Не помешало бы. – Он подошел к ней и протянул бокал. Другой рукой он взял ее за подбородок и внимательно заглянул в лицо, а потом коснулся губами ее губ. – Долгий и трудный день.
– Бывали дни полегче и покороче.
– И, судя по всему, ты собираешься его продолжить. Красное мясо?
– И почему все вокруг изъясняются какими-то шифрами?
Рорк улыбнулся и провел кончиком пальца по маленькой ямочке у нее на подбородке.
– Никаких шифров. Тебе не помешает бифштекс с кровью. Да, конечно, есть пиццу за письменным столом было бы проще, а тут нужны ножи и вилки. Считай это наказанием за то, что не позвонила домой и не предупредила.
– Ладно, это по-честному.
– Мы поужинаем наверху, в зимнем саду. – Не слушая никаких возражений, Рорк просто подхватил ее под руку и повел к лифту. – Это поможет тебе прояснить мысли.
Наверное, он был прав. И в мире Рорка это было обычным делом – заказать настоящий ужин со всей сервировкой, пить за ужином вино при свечах, в роскошной обстановке, с зажженным камином и городскими огнями за черным стеклом.
Иногда Ева спрашивала себя, уж не страдает ли она от последствий культурного шока.
– Очень мило, – выдавила она из себя, пытаясь поймать соответствующее настроение.
– Расскажи мне о жертве.
– Жертвах. Это может подождать.
– Ты же не можешь о них не думать. Нам обоим станет легче, если ты расскажешь.
– А разве ты не хочешь поболтать за ужином о политике, о погоде, о последних новостях в мире знаменитостей?
Рорк улыбнулся, откинулся на спинку стула и отсалютовал ей бокалом.
Ева рассказала ему все по порядку, описала оба убийства, время, метод, обстановку.
– Вот я слушала, как они разговаривают друг с другом… И меня это просто садануло. Между ними что-то было. Это было не что-то поверхностное, это уходило глубже, ты меня понимаешь? Гораздо глубже первой влюбленности с ее воркованием и телячьими нежностями.
– У них был потенциал, было будущее… Это не просто убийство одного или даже двух человек. Это уничтожение целой жизни, которую они могли создать вместе.
– Да, наверно, дело в этом. – Ева долго молчала, отвернувшись к окну, за которым мигали огоньки большого города, предлагавшего все самое хорошее и самое плохое. – Меня это бесит.