- Надежда, я считал тебя умной женщиной!
- Юрков, это все из-за тебя, это ты сделал! Зачем ты его вчера раскрутил?..
Словом, некрасивая была сцена. Расстроенные, мы разругались...
Но надо было работать. Мы вызвали наших старичков, и они оттащили то, что осталось от 77-48А, в темный подвал, где были свалены разные ненужные ящики, балки, обломки и прочая всякая всячина. Затем мы распечатали второй контейнер.
- Смотри, Надюша, - сказал я примирительно, - этого зовут 53-67А.
Но она не разговаривала со мной. Я вскипел, бросил ей через стол документацию на робота и ушел к себе.
Когда я вернулся, 53-67А уже разгуливал вокруг витализера.
Он был, разумеется, точно такой, как 77-48А.
И держался так же. Я немного поспрашивал его - скорее, просто для формы. Он отвечал безукоризненно.
Я дал указание Надежде (теперь у нас были строго официальные отношения) отправить его в рабочий отсек.
Пусть приступает к делу вместе с другими роботами.
Затем я ушел, оставаться рядом с Надеждой мне было невыносимо. А когда заглянул проверить, как идут дела, - застал ее снова у витализера Джиффи.
- И этот в обмороке, - объяснила Надежда, не глядя мне в глаза.
Два старых наших робота внесли 53-67А и положили его у витализера. Я наклонился над ним и увидел: выбило предохранители Барренса.
Что ж, мы оживили его. А затем - затем я, не говоря ни слова, закоротил предохранители. Надежда тоже ничего не сказала. А ей, наверняка, очень хотелось сказать что-нибудь. Смолчала.
Я отправился на совещание.
У меня горел план - почему я и рискнул снова закоротить барренсовские предохранители. Не какой-то там второстепенный график ввода автоматов, а теперь уже основной план. Станция не выдавала обязательную программу.
Приборы исправно собирали всю нужную информацию, а обсчитать ее было некому. Старые-то наши роботы не могли решать новые задачи.
Бросить все, сесть за тривиальную вычислительную машину, которых на Станции хватало, и самим - вместо роботов - приняться за черную работу?..
Итак, ежедневное совещание. Разумеется, мне влетело за срыв графика. Объективные причины? Они, как вы сами понимаете, никого не интересовали. Мне поставили в пример тех, кто борется за первые места по досрочному выполнению расчетов.
О, хоть бы одного исправного робота серии "А"!
Но где его возьмешь? Звонить Фревилю? Да, я хотел так сделать. Раньше. А теперь, когда я сжег новенький его автомат, это желание у меня пропало.
Мне поставили на вид. Я произнес все приличествующие ситуации обещания. Только после этого мне позволили отключить связь. Я вздохнул и отправился посмотреть, как ведет себя 53-67А, на которого я готов был теперь молиться, лишь бы он работал.
Картина, увиденная мною, превзошла все мои опасения. Лязгая суставами, робот гонялся по комнате за Надей. Еще секунда - ему удалось схватить ее за рукав. Надя, испуганная, с мокрым лбом, вырывалась, но робот держал намертво.
- Не лает, не кусает, в отсек не пускает, - энергично спрашивал робот. Другой рукой он прижимал ее к стене.
- Замок!
- Не то. Не то. Не то.
- Пломба, - сквозь зубы ответила Надя.
- Молодец, правильно, - похвалил робот и выпустил ее.
Надя вытерла лоб.
- Стоять тихо! - приказал я роботу. Спросил у Нади: - Он что, уже?
Она не ответила.
И этот спятил... Я схватился за дезассамблятор. Робот был опасен. Но я не любил эту процедуру, есть в ней что-то такое... И я решил - черт с ним. Подождем. И попросту отослал его в дальний отсек.
- Успокойся, - сказал я Наде.
Она только зло глянула на меня. А я, естественно, снова завелся.
- Вот что, - сказал я. - Не хочешь разговаривать - не надо. - Я уже не мог остановиться. - Но график выдерживать придется. И ты будешь выполнять свои обязанности. Если автоматы не тянут эти задачи - сама сиди и решай их. Ясно? Вопросы будут?
Она помолчала, помолчала, потом поправила волосы, сняла рабочий халат и - ушла.
Я остался один. Дурак дураком.
А как же план?
Надежда прогнозу не поддавалась (в отличие от космической погоды). Нельзя было сказать, сколько времени продлится у нее плохое настроение. И до тех пор, пока оно не изменится, работа останется на прежнем месте - только это вы и могли прогнозировать.
Что же касается автоматов... Один лежал еще в контейнере, но браться за него у меня как-то, откровенно говоря, не было желания.
Другой, веселый массовик-затейник, развлекался, по-видимому, задавая сам себе загадки в дальнем отсеке. И еще один валялся среди всякого хлама в подвале.
Я пошел туда, где старательно продолжали трудиться наши старые роботы, и разыскал в небогатой выдаче этого черного дня ленты, принадлежащие 53-67А.
До того, как выбило предохранители, он мало что успел посчитать, Но обучение подвигалось нормально.
А потом он вдруг перешел на двоичную систему. Единицы, нули - и все, чистая лента. Это сработали предохранители, иначе говоря, - аппаратная защита: переполнение оперативной памяти.
Предохранители Барренса служили для защиты автоматов в случае решения задач, к которым автоматы не были приспособлены.
Но те задачи, которые должна решать Станция, - они ведь как специально для этой модели составлены!
Тогда - в чем дело?
Я посмотрел его последнюю выдачу. Все тот же характерный сбой. Сначала все хорошо, а потом - внезапный переход с восьмеричной системы на двоичную, длинные столбцы единиц и нулей, но с закороченными предохранителями ему удалось продвинуться чуть дальше: ни с того ни с сего подряд несколько уравнений регрессии, и тут уж, по-видимому, переполнение достигало опасного уровня - автомат выходил из строя и давал сплошные колонки нулей. Тогда ему оставалось только бегать за Надеждой и задавать ей загадки...
Рехнулся, да и все.
Я спустился в подвал, долго бродил с фонарем по мрачным холодным туннелям. Там не мудрено и заблудиться. Кругом была набросана всякая рухлядь, пару раз я растянулся на бетонном полу.
Кое-как добравшись через завалы разного мусора, я разыскал, наконец, то, что осталось от 77-48А. Он жутковато поблескивал в свете фонаря.
Мне нужна была его лента.
Но я не нашел ничего, кроме пепла. Все сгорело, что могло гореть. Я посидел возле него в подвале, пристроившись на каком-то фанерном ящике. Да, этот веселый парень, этот рифмоплет... Он ничего уже не мог рассказать мне. И лента его сгорела. Это было очень важно - его лента. Все же я видел где-то такую задачу, эти уравнения... Или мне казалось, что видел? Нет, точно, все это было мне откуда-то знакомо... Может, он стал решать дальше, и ему удалось чуть продвинуться?