Он как-то странно посмотрел на меня:
- Да ну?
Я не знал, что сказать.
- Нет... - проговорил он.
Я молчал. Я уж и сам стал сомневаться.
Однако приятель мой неожиданно сказал:
- Ну, друг, ты на меня не обижайся. Это я так... Ладно.
Я вздохнул с облегчением и на секунду прикрыл глаза.
- Там у вас задачка какая-то была. Весьма хитрая задачка. Не помнишь, как формулируется?..
Я подумал - решился - и выложил на стойку листки Армана, тот черновик статьи, который он принес мне утром.
- Вот-вот, это именно... Следствие из теоремы. Ничего не скажешь, шеф у вас умница, ты мог бы из уважения к нему запомнить его фамилию...
Я, разумеется, молчал. А он водил пальцем по строчкам, пока не воскликнул:
- О! Вот здесь. Ну-ка, если поменять тут? Очень просто и мило, как детский мат, знаешь? Ты, вообще-то, играешь в шахматы?
Я помотал головой. Опять назревал конфликт.
- А в карты?
Пришлось сознаться, что и о картах я понятия не имею.
- Ну что ты за чучело...
Лучшей оценки я, конечно, не заслуживал.
- А к женщинам как относишься?
Я вспомнил о Клер и тихо выговорил:
- Хорошо...
- Что - хорошо?
- Хорошо отношусь, - поправился я.
- Скучно с тобой, - заключил он. - Вот шеф-то твой, наверное, понимает толк в жизни...
И подмигнул мне. Затем он вернулся к листкам Армана.
- Нет, это, пожалуй, наивно будет. Не пойдет... Слишком на виду.
Мне казалось, он задремал. Я уже хотел вытянуть потихоньку листочки из-под его ладони и улизнуть из бара. Но тут он подал голос:
- А если в этом месте? Можно ведь и так... Предположим, я решил кое-чем пренебречь... Так будет незаметно.
Минут десять он поработал пером и затем полюбовался своим творением.
- Порядок!
Так они и делали. Да, именно это я и видел на тех листах, в которые было обернуто сало!..
- Ну, я тебе больше не нужен! Это вот и покажи своему конкуренту. Только перепиши сначала, разумеется.
Он смял листки и втолкнул их в мой карман.
- Эффект я гарантирую!
На прощанье он ласково погладил меня по плечу и спросил:
- Ты, конечно, думаешь про меня - вот пьяница, а?
Я счел вопрос риторическим. Я решил, что честный, но вежливый человек должен промолчать.
- Ну, скажи по совести!
Мне пришлось кивнуть.
- А ведь ваш парень, Арман, не смог решить эту задачку. Как ни пыжился... И знаешь, кто ее решил? Ну-ка угадай..
- Берто?
- Этому и опомниться не дали. До его приезда все было готово.
- Клер?
- А, ты все-таки заметил, что женщины существуют на свете! Нет, друг мой. Эту задачку решил я. По просьбе Армана. Пусть шеф ваш скажет мне спасибо за то, что я доказал следствие из его теоремы.
- А потом?..
- Что - потом? Берто чуть не свихнулся, когда увидел такой результат. Ну, он не первый и не последний... Да он-то не пропадет, не волнуйся.
- Неужели он не заметил ошибки?
- Ты представь себя на его месте... Стал бы ты разбираться, есть ошибка или нет?
- Стал бы.
- Ну, а вундеркинд не стал.
На том мы и простились. Он обнял меня на прощанье, дохнул спиртным мне в лицо, - несчастный спившийся талант, доказавший следствие из моей теоремы...
Юрков все еще ждал своего рейса в порту. Я составил ему компанию; пока не объявили посадку, мы окончательно разобрались в ходе событий.
Берто, безусловно, был человеком, которого Арман с полным основанием мог опасаться. Нет, Берто никогда не причинил бы зла Арману или кому-то другому; но само его присутствие в лаборатории как бы говорило Арману: всяк сверчок знай свой шесток (это Юрков, бывало, повторял всякий раз, когда мы в строительном лагере влезали на свои кровати).
Берто - не первый, кто подвергся обработке на дальней усадьбе Тальменуса; прием использовался простой, и именно поэтому он легко удавался.
Поскольку задача, которую я дал Берто, была уже решена моим новым знакомым (вот кто четвертый!), Арману оставалось только придумать ошибку, чтобы получить отрицательный ответ, означающий бесперспективность всякой работы в моей лаборатории. Спектакль был поставлен на дальней усадьбе. Берто разволновалсяеще бы! - и не стал проверять ход решения. (Кроме того, он порядочный человек и, предполагая наличие аналогичных качеств и у других, полностью доверился Арману). Для пущей достоверности Арман, по-видимому, заявил, что публикует эту работу, и включил ее в план - вот почему в нем оказалось не шесть, а семь названий.
Итак, Берто поверил. (Как и его предшественники).
Он сразу же подал заявление об уходе. Будучи человеком деликатным, он не решился сказать мне в глаза о причине своего бегства, хотя, как я видел, и намеревался это сделать. Возможно, в последний момент передумал.
Едва лишь не стало в Отделе человека, по своему положению (а главное, таланту) оказавшегося между Арманом и должностью, на которую Арман, безусловно, метил, он поспешил поставить меня перед фактом прибытия Сови, своего приятеля, - Сови годился только на то, чтобы служить выгодным фоном для Армана...
Что же касается плана публикаций, то Арман забрал его, как только план сыграл свою маленькую роль. А затем подменил его старым нашим планом на шесть работ, которые я знал.
Несколько раз такая операция проходила у Армана гладко. Я огорчался и не мог понять, почему уходят от меня способные сотрудники. Но вот, в конце концов, обман раскрылся!
Утром мне пришлосн заняться будничными делами.
Тщательно скрывая зевоту (после бессонной ночи), я выслушивал разговорившегося в последнее время Сови...
Старался разъяснить Высокому Начальству, что в общественной деятельности тоже надо знать меру и я должен сделать перерыв, прежде чем снова ехать с лекциями, по-видимому, наша поездка в Тальменус создала мне определенную репутацию...
Я никому пока ничего не говорил. Не был готов к этому. Мне оставалось выяснить еще нечто, чрезвычайно для меня важное. Я должен был узнать это прежде, чем предпринимать какие-либо действия.
Наконец я решился.
Позвонил Клер.
- Молодец, - ответила она. - Я поняла, куда ты ездил. И зачем. Стало быть, ты теперь все знаешь.
Если бы все!
- Милый, - сказала Клер, - я так зла на Армана изза этой истории... И еще больше - на себя. За то, что не смогла помешать Арману.
- Почему же ты не поговорила со мной?