Оскорбительное письмо коварная Амалия предала гласности. Тем не менее Джейн не оставила седого генерала. Вместе с ним она перебралась в Афины, и они поселились недалеко от города.
Ее спальня была сделана наподобие тронной комнаты. Генерала сопровождала свита и телохранители-паликары. Джейн, как обычно, держала лошадей. Все выглядело весьма идиллически. Но вскоре идиллия кончилась. Джейн решила осуществить свою давнюю мечту: побывать на развалинах сказочной Пальмиры.
Без особых сборов она отправилась в путь. Двинулась через пустыню к величественным руинам некогда цветущего города, расположенного между Дамаском и Евфратом. По библейскому преданию, Пальмира была основана царем Соломоном. Ее стены видели полчища Навуходоносора, не раз ее разрушали римляне (при Траяне и Адриане), пока, наконец, в 744 году она не была превращена арабами в развалины. Город и его былая слава были забыты. Только в 1678 году английский купец случайно набрел на развалины Пальмиры. Перед его взором предстали руины грандиозного храма Солнца, дорога, по двум сторонам которой высилось в свое время тысяча четыреста колонн, остатки дворцов, акведуков, городской стены. С тех пор Пальмира стала местом паломничества любителей древности. Джейн была одной из них. К тому же ей, заядлой наезднице, представилась редкая возможность приобрести прекрасных арабских скакунов, как говорится, на месте.
В Дамаске ее пытался отговорить от опасного путешествия английский консул: он пугал Джейн коварными песками, бесчинствующими в тех районах бандитами. Но это ее не остановило. Сопровождать караван вызвался Меджуэл — араб из знатной фамилии, одной из тех, кому подчиняется пустыня.
Пока верблюды неспешно преодолевали барханы, Джейн и Меджуэл ехали рядом на лошадях и болтали по-французски. Спутник, оказавшийся весьма образованным, рассказывал об истории Пальмиры, об обычаях и нравах пустыни. Был обходителен и услужлив. Лишь вид его не способствовал романтическому путешествию. «В его внешности, — писала знавшая его внучка Байрона, — нашли отражение все особенности хорошей бедуинской крови. Он небольшого роста, худой, с темно-оливковым цветом лица, черной бородой с проседью и такими же черными глазами и бровями».
Зато он был безумно храбр. Джейн смогла убедиться в этом, когда однажды караван подвергся нападению. Она не знала, как его отблагодарить.
Он же готов был ради нее на все, потому что безумно влюбился в свою спутницу. На обратном пути из Пальмиры, где они осмотрели развалины, Меджуэл предложил Джейн стать его женой. Вся знатная арабская родня восстала против этого брака. Консул в Дамаске не поверил, что она собирается замуж за бедуина. Он напомнил, что она Дигби, леди Элленборо, англичанка, а после замужества станет турецкой подданной. В его глазах Джейн выглядела не сумасбродкой, а сумасшедшей. Тем не менее в 1855 году леди Элленбо-ро стала Джейн Дигби эль-Мезраб. Ей было сорок восемь лет, и она была на три года старше мужа. Началась последняя глава ее необыкновенных похождений.
Перед супругами встал вопрос, как жить: на западный манер в городе или по-бедуински — в пустыне. Пришли к компромиссу и решили так: проводить по полгода то на вилле под Дамаском, то в палатке, среди кочевников и песков. Из Парижа Джейн выписала пианино, свои комнаты обставила французской мебелью, в доме была богатая библиотека, постоянно пополняемая новинками. В саду около пруда разгуливали газели, пеликаны и персидские кошки. Она гуляла вокруг пруда, ухаживала за молодыми деревцами, посещала обширную конюшню с любимыми арабскими скакунами.
Когда же супруги согласно уговору переезжали на житье в пустыню, Джейн, как и все арабские женщины, прислуживала мужу, готовила ему еду, омывала руки, лицо и ноги, стояла и ждала, когда он ел. Светлые волосы перекрасила в черный цвет и заплетала их в косы.
Ей шел пятьдесят второй год, и многие продолжали восхищаться ею. И в семьдесят лет ее любви все еще домогались — одни потому, что она по-прежнему блистала красотой, другие из тщеславия и возможности похвастать своей связью со знаменитой леди пустыни. Однако Джейн была по-настоящему предана мужу, и никакие сплетни и наветы не могли разрушить их союз.