Так в начале 1415 года умер Джон Фальстаф— Джек Фальстаф для друзей, Джон для братьев и сестер и сэр Джон для всей Европы.
ОПАСНЫЙ МЕЧТАТЕЛЬ
Двести лет имя его пребывало в забвении: современники не сумели оценить, потомки забыли. Едва ли не первым о нем вспомнил два столетия спустя писатель Теофиль Готье. В книге «Гротески», посвященной забытым французским поэтам, восстанавливая справедливость, автор писал о Сирано де Бержераке, что он «заслуживает быть названным гением, а не забавным безумцем, каким видели его современники». В своем эссе Т. Готье набросал портрет человека незаурядного ума и исключительного мужества, как его называли— «демона храбрости», так и оставшегося отважным неудачником и в жизни и в литературе.
Церковники люто ненавидели этого борца с невежеством. А их подручные — критики никогда не переставали травить вольнодумца, без устали квакали, сидя в своей тине, выполняя в литературе, как писал Т. Го-тье, обязанности присяжных оскорбителей.
Сирано де Бержерак опередил свою эпоху на столетие, стал великим предтечей открытий нашего времени. Это звучит, быть может, удивительно, преувеличением, но об этом пишут многие современные, в частности, французские авторы. Они отмечают, что Сирано де Бержерак, «объединяя в своей фантасмагории поэтическую изобретательность с наукой, ушел от пут своего времени, создав один из удивительнейших шедевров мировой литературы».
Портрет трагического бунтаря, философа и острослова, набросанный Теофилем Готье, пробудил интерес к забытому литератору. И все же широкой публике писатель Сирано де Бержерак по-прежнему был мало известен. Вполне возможно, что о нем сегодня вспоминали бы лишь специалисты истории литературы, если бы образ его не заинтересовал драматурга Эдмона Ростана.
Забытый писатель семнадцатого века воскрес на подмостках парижского театра Порт-Сен-Мартен 28 декабря 1897 года.
Еще накануне премьеры героической комедии Э. Ростана «Сирано де Бержерак» газеты оповестили о предстоящем событии. Критики в один голос расхваливали пьесу, предрекая ей небывалый прием. Их предсказания оправдались. Больше того, шумный успех превзошел все ожидания. Громкими аплодисментами зал проводил в конце четвертого акта Сирано, ринувшегося в бой со словами вскоре ставшей знаменитой песенки:
В один миг Сирано де Бержерак приобрел известность и славу, которой так упорно, но тщетно добивался при жизни. Весь Париж, а следом и вся Франция узнала и полюбила вояку и поэта Сирано, рожденного «с солнцем в крови», неисправимого романтика и вечного неудачника. Полюбила с его огромным носом, длинной шпагой и непокорным духом.
С тех пор романтический облик театрального Сирано, нарисованный драматургом, заслонил образ подлинного писателя семнадцатого века. А между тем многие стороны жизни исторического прототипа героя Ростана остались неосвещенными в его комедии, а отдельные факты были намеренно изменены. Некоторые даже считают, — например, французский писатель Жан Фрести, — что литератор XVII века «очутился в шкуре комического персонажа, не напоминающего даже отдаленно настоящего Сирано». Другой автор пишет о том, что Сирано де Бержерак «имел основания ожидать, что завоюет славу своими философскими и научными концепциями, опередившими его время на сто лет, а между тем она досталась ему из-за чувствительного сердца».
Создатель пьесы о забытом поэте Эдмон Ростан был баловнем судьбы, Сирано де Бержерак — ее пасынком. Автор, в отличие от своего героя, прожил жизнь в роскоши. «Никогда не приходилось ему, как Верлену, — писала Т. Щепкина-Куперник, превосходная переводчица пьес французского драматурга, хорошо знавшая его по Парижу, — спать под открытым небом или в жалком кабаке обманывать сосущий голод рюмкой абсента… или, как Рембо, бродить по большим дорогам, чуть ли не прося милостыни». И в самом деле это был удачливый модный поэт, рано познавший успех и богатство, тридцати семи лет оказавшийся среди «бессмертных» — его избрали членом Французской академии.