Камера, что, казалось, испарилась из моих рук, вновь появилась. Бедолага Чарльз, повернув на меня безумный взгляд, с нескрываемой ненавистью закричал:
— СЫ-Ы-Ы-ЫР!!!
В тот самый момент, когда наш чёрно-белый летательный аппарат должен был потерпеть крушение, я нажал нужную кнопочку.
Наши тела вновь с головой окунули в океан, после чего картинки перед глазами изменилась и мы оказались на типичной такой американской улочке в жилом квартале. Была ночь.
Чарльз, только-только кричавший, застыл на одном месте, с непередаваемым выражением лица осмотревшись.
Я весело захихикал, стараясь не вслушиваться в его эмоции.
— Видишь, а ты переживал, — похлопал по плечу своего приятеля я. — Всё было под контролем, я просто пошутил. Все мы чего-то боимся до мокрых штанов, а? Помнишь, как я испугался того, что меня будут топить? Непередаваемые эмоции.
Я довольно сощурился.
— Даже осознавая, что наш страх не сможет нам навредить, мы всё равно боимся. Такова природа людей.
— Ты льстишь себе, называя себя человеком, Фишер, — вздохнул Чарльз. — Где мы?
— Тебя сейчас только это интересует?
Специальный инспектор непонимающе осмотрелся.
— Что ты имеешь в виду?
— На улице нет ни единой живой души. Здесь в принципе нет никого живого.
Я ведь прав?
«Вообще ничего, босс! Ни единой живой души!»
Что-то мне как-то уже не нравится это место.
— Если хочешь, можешь зайти к себе домой, пока мы не сделали следующий прыжок.
Чарльз уже было хотел что-то спросить, но тут, окончательно придя в себя, понял, о чём я говорю и вновь осмотрелся. На лице мужчины появилось узнавание, его эмоции закрутились в водоворот.
— Как ты узнал, где я жил, подлый ублюдок?
Как грубо.
— Ты уже забыл, откуда я тебя доставал и куда залазил, чтобы «спасти»? — прищурился я. — Тише мечтай в следующий раз, приятель. В нашем древе реальности мечты имеют свойство исполняться.
К нашему огромному сожалению.
Недовольный стиляга не стал что-либо отвечать. Он быстро узнал свой старый дом и твёрдым шагом направился в него. Я молча последовал за напарником, думая над тем, куда могло исчезнуть всё живое. Вариантов развития событий было, пожалуй, слишком много. Чарльз по-хозяйски обошёл их двор, долго разглядывая дерево, на котором висело колесо, заменяющее полноценные качели, после чего направился в дом.
— Я могу от…
Чарльз не стал меня слушать, с ноги выбив дверь. Остановился на пороге.
— Я запомнил всё немного другим.
— Память обманчива, — пожал плечами я. — Да и не забывай, что это не твой настоящий дом.
— Да…
Мужчина принялся расхаживать по своему-чужому дому. Прикасался к вещам, какие-то ставил в другие места, долго смотрел на совместные, давно запылившиеся, фотографии. У меня особой эмпатии его терзания не вызывали. Скорее, желание узнать, какого чёрта здесь произошло.
— Развлекайся пока тут, я сейчас приду.
Чарльз даже не обратил на меня внимания, продолжив расхаживать по дому. Со своей-чужой неизменной камерой я вышел на улицу, подняв взгляд на луну.
— Значит, не Вторая Луна? — пробормотал я. — И не Немое?
Камера сильно зависела от моих желаний, как и, впрочем, любой дар океана. Фальшивыми «кнопками» и «ползунками» я лишь задавал вектор, общее направление. Мне стало интересно, сможет ли камера перенести меня хоть к кому-то живому.
«Ужасный мир без еды, Мистер Фишер, — жалостливо констатировал Редди. — Какой дурак уничтожил такую хорошую кормушку?..»
«Мир без женщин, — натурально всплакнул Пит. — Какой смысл в мире без женщин?..»
Святая Мария.
«…»
Как обычно зришь в корень, Шеди. Как ни странно, многие твари не очень-то и хотели смерти человечества: кого, спрашивается тогда, жрать и насиловать? Они, в конце концов, уроды предусмотрительные и смотрящие в первую очередь на перспективу.
Я напрочь проигнорировал комментарии добровольно-принудительных подчинённых, принявшись играть с камерой, думая над тем, какие параметры должен задать, чтобы выбрать как можно более правильный вектор переноса.
Во-первых, этот же мир и отражение.
Во-вторых, существо, к которому я перенесусь, должно быть не на какой-то другой планете. Не учту это и могу случайно перенести себя совсем уж в какую-то жопу.
Конечно, всё могло быть порядком проще и это конкретно эта улица была безжизненной, но в этом древе реальности я предпочитал сразу учитывать худший из возможных вариантов. Сомневаюсь, что у меня в подобных условиях могло сформироваться другое мышление, черти драли Мистера Стивенсона.
Убедившись, что всё сделал правильно, нажал на кнопку.
В лицо прилетела вспышка не только от камеры, но и от солнца. Честно говоря, это уже начинало раздражать: сначала день, затем ночь, день, ночь, день…
Рефлекторно надел солнцезащитные очки, заставив свою «Универсальную Удочку» принять другую форму. Я понял, что оказался у берега то ли моря, то ли океана, сразу почувствовав какое-то нехорошее предчувствие. Берег был абсолютно пустым, на нём не было ни птиц, ни медуз, ни кого-либо другого, за исключением того, к кому я перенесся.
Сука, сука, сука, сука, сука…
К самому себе. Абсолютно голому, загорающему на шезлонге. У него солнцезащитные очки были такие же! Рефлекторно я испытал злость и даже отвращение. Захотелось убить голожопого ублюдка за один факт его существования. Придушить, утопить, разорвать на части.
Единственная отличительная черта — он был полностью седым, не слишком стесняясь этого. Кажется, между нами была небольшая разница в возрасте физического тела, ублюдок был немного старше, что, впрочем, не меняло того, что выглядели мы фактически одинаково.
— Проснись и пой, урод, — пнул я шезлонг. — К тебе пришёл твой злейший враг.
Голожопый альтер-я, беспечно загоравший на солнышке, заторможено приподнял голову и перевёл на меня взгляд. Прежде, чем что-либо сказать, он навёл на меня пистолет и выстрелил в голову. Стоило отдать должное, он не сомневался ни секунды.
Реальность мигнула, в моих руках оказалась граната, с которой я уже успел услужливо снять чеку. Слегка ошалевший альтер-я только и успел, что удивлённо приподнять солнцезащитные очки, как граната рванула, забирая с собой не только меня, но и альтер-меня. Видимо, он давно не умирал, поэтому, когда реальность в очередной раз мигнула, другой «я» выглядел уже заметно более бодрым и подвижным.
— Ты совсем долбоёб? — вкрадчиво поинтересовался у меня другой «я», поднявшись с шезлонга. — Это риторический вопрос, приятель.
Меня от манеры речи урода аж всего перекосило. Когда я вытянул свою резервную копию, то хотя бы понимал, что то «существо» было ненастоящим. Простая временная проекция. Теперь же передо мной был именно что настоящий «я», просто другой. Иной «осколок», вызывающий у меня негативные эмоции одним фактом своего проклятого существования.
Альтер-я лениво поднялся с шезлонга, потянувшись всем телом.
— Ходить голым — это круто, — ответил невозмутимо альтер-я, видимо, угадав ход моих мыслей. — Тело дышит, ничего не натирает, когда хочется — можно воплотить себе красотку-другую, даже раздеваться не нужно…
— Воплотить красотку-другую? — скривился я. — Эти фальшивые брёвна не вызывают ничего, кроме отвращения.
Учитывая, что концентрация энергии в этом мире была заметно слабее, моя альтернативная версия была либо заметно могущественнее меня, либо воплощает совсем уж нереалистичные копии. Оба варианта, к слову сказать, плохие.
— Есть такое, — согласился другой «я». — Но мне уже насрать. Знаешь, это как мастурбатор. Ощущения почти такие же. А если ещё и дополнительно закинуться травой, да побольше, то…
Я прострелил голову самому себе, с отвращением уставившись на тело. Плюнул прямо в труп. Навёл пистолет себе на голову, выстрелив.
Реальность мигнула.
— А ты довольно агрессивный, — хмыкнул другой «я». — Всего один раз убил тебя и сразу столько злобы. Ещё не потерял волю? Чем-то напоминаешь Мистера Стив…