На этот раз мой мозг намного быстрее адаптировался к сознанию. Телу было не больше полутора лет. В прошлый раз адаптация заняла года два-три. Круто. Влияние океана? Или влияние того, что с каждой смертью моё сознание становится на одну тысячную от процента, но сильнее, из-за чего увеличивается пассивное влияние этой, как умные ребята называли, «психической энергии» на физический мир?
На самом деле, неожиданно осознать себя не обосравшимся карапузом, который и мысли в мысли составлять не умеет, а вполне себе взрослым человеком, пусть и обосравшимся, было неожиданно приятно. Голова так и чесалась от мыслей. Их было по-настоящему много, они текли в голове так легко и последовательно, будто я был умным.
Смешно. Ладно.
Ненадолго прикрыл глаза, прислушиваясь к неразборчивому бормотанию от бати. Кажется, он одновременно и пытался меня успокоить, и молился, и матерился.
По понятным причинам, у меня была слабая эмпатия к людям и в принципе ко всему живому и неживому. Около нулевая, я бы сказал. Но — совсем бездушным я не был. И далеко. Наверное.
Так что, будем решать, как урегулировать ситуацию. Вина тут моя есть, пусть и скорее шапочная. Взрослые мужики, в конце концов.
— Мутики, — с важным видом сообщил я бате-полицейскому, открыв глаза.
Имя, к сожалению, не помню.
Мужик, качавший меня на руках, застыл, открыв рот. Даже материться перестал.
Кстати, он даже не жирный. И не лысый. Пока по службе недостаточно продвинулся?
— Ф-феликс?
— Мутики, — повторил я с важным видом.
Предварительно, пока глобальных изменений я не вижу. Та же семья, то же имя, зелёные человечки в виде прислуги или хозяев также не наблюдаются. И всё же — этого было мало, чтобы считать, будто эта ветвь мало чем (по крайней мере, визуально) отличается от прошлой ветви.
Телевидение будет хорошим вариантом во всём быстренько убедиться. На память тут лучше не рассчитывать.
Язык пока плохо меня слушался, но, к счастью, говорить я уже кое-как умел. В принципе, судя по обрывистым воспоминаниям в голове, я уже показывал себя пусть и, мягко говоря, неуравновешенным, зато умным ребёнком. Любой станет умным, если будет не «учиться» чему-то, а «вспоминать» это. Хотя, справедливости ради, я ещё в прошлых ветвях реальности заметил, что мои мозги стали работать шустрее. Даже Мистер Стивенсон никогда не называл меня тупым, а он за любой косяк убить мог, я просто напомню!
Кажется, учёные-экспериментаторы иногда тешили моё пропащее эго на тему высокого IQ, или что-то такое.
— Мультики, да… — потеряно пробормотал растерянный мужик. Впрочем, ориентировался он довольно быстро: — Уже час ночи, бандит. Может, мы…
— Мутики.
Коп окончательно растерялся, впрочем, вновь показав чудеса адаптации. Лучше в час ночи смотреть мультики, чем успокаивать безостановочно кричащего больного психа, который по какой-то причине оказался твоим сыном. Не завидую своей семейке. Я бы себя уже придушил. Раз эдак десять-пятнадцать.
Батя понёс меня на первый этаж в гостиную, где напротив дивана стоял старенький квадратный маленький телевизор, который уже совсем скоро был включён умелым нажатием усталого копа на кнопку.
Довольно странно было вот так в чьих-то объятьях смотреть телевизор. По пути мы проходили мимо окна, из-за чего удалось мельком увидеть, что шёл снег. Даже не кровавый. И это совершенно точно была не буря, уносящая миллионы жизней. Обычный снег. Переохлаждение можно при желании заработать легко, но и только.
Круто. Не люблю умирать от холода. Потом фантомные боли ещё какое-то время преследуют, да и тело кажется деревянным.
Минут через десять к нам в гостиную зашла удивлённая светловолосая женщина с растрёпанными волосами, с опаской выглянув из-за угла.
— Он… успокоился, Джим?
— Самому в это не верится, — признался шепотом мужик, с опаской поглядывая на мою сосредоточенную злобную рожу. — Кажется, наш маленький крикливый нарушитель сегодня решил пощадить нас, Молли.
Я задумчиво кивнул.
Джим и Молли Фишеры. Теперь «вспомнил».
Маман так просияла, будто у неё бабка с наследством случайно поскользнулась на коврике в ванной. Уже втроём, «полноценной» семьёй, мы уселись на диване смотреть ночью в снегопад мультфильмы. Было в этом что-то такое волшебное и домашнее. Будто мы были нормальной американской семьёй то ли конца девяностых, то ли начала двухтысячных. Первые минут десять я даже давал им такую надежду, пока не понял, что семейка не собирается отрубаться и вполне себе наслаждается атмосферой. Там, глядишь, ещё немного посидят, выключат телевизор и отнесут меня опять пытаться укладывать.