— Мисс Кинтл рассказала мне, как на одном из празднеств лорд Кинтл использовал легенды о знаменитом короле Артуре и его рыцарях, об их поисках святого Грааля. Я полностью поддержала эту идею, способную придать нашему балу оттенок романтизма, так любимый молодежью, и благоговение перед святынями, так необходимое для поддержания чистоты нравов. Устроить такой праздник — все равно что совершить паломничество в Гластонбери![1] Я уже успела поделиться этим грандиозным замыслом с некоторыми достойнейшими леди и заручилась их полной поддержкой. — Дамы закивали. — По поводу выступления дражайшей миссис Фэвел могу сказать только, что, вероятно, она что-то не расслышала или неверно поняла.
После этой фразы раздалось дружное «ах!», а рот миссис Фэвел приоткрылся наподобие буквы «о». Некоторое время она не могла вымолвить ни слова, и только недоуменный взгляд миссис Райт побудил ее подняться и дать отпор этому дерзкому нападению.
— Не полагаете ли вы, дорогая подруга, что я могла перепутать Ноя с его ковчегом с королем Артуром и его круглым столом? — язвительно начала она. — Речь совершенно определенно шла о Ветхом Завете, эту тему одобрил викарий, и говорить тут не о чем. Я готова даже простить оскорбительные заявления миссис Фоксли: вероятно, она не вполне вникла в суть высказываний мисс Кинтл, ибо за чаем у леди Бенкрофт принято подавать вишневый ликер…
— О! Вы… вы…
Миссис Фоксли, в свою очередь, временно утратила дар речи.
Намек на злоупотребление спиртным оказался не просто тяжелым ударом — для леди это было равносильно тому, как если бы ее назвали женщиной недостойного поведения. Тем более что все присутствующие знали о маленькой слабости миссис Фоксли выпивать перед обедом рюмочку ликера. Даже миссис Райт не ожидала от своей подруги столь смелого высказывания, да и никто бы, за исключением миссис Фэвел, не осмелился на подобное. Миссис Элиза Лауэй и три леди помоложе остальных лам от души развлекались, так как скрытое противостояние близких подруг впервые вылилось в публичную ссору.
— Вы не смеете делать подобные намеки! — наконец смогла внятно сказать миссис Фоксли. — Мы можем пригласить сюда мисс Кинтл, и она подтвердит, что речь шла именно о том, о чем я вам говорила. Я же не собираюсь более участвовать в обсуждении, пока эта бестактная особа не принесет положенных извинений в присутствии всего попечительского комитета!
— С какой стати я буду приносить извинения! — хмыкнула миссис Фэвел, чувствуя себя победительницей. — Действительно, мы напрасно не пригласили сюда мисс Кинтл и леди Бенкрофт, обе они молоды и не страдают забывчивостью.
Миссис Райт чувствовала на себе взгляды остальных дам — от нее явно ожидали каких-то действий, способных примирить враждующих. Бедная супруга викария никогда еще не присутствовала при такой возмутительной сцене, и от волнения ее слова оказались не совсем теми, что уместны в данной обстановке.
— Прошу вас более сдержанно высказывать свои мысли, дорогие леди. Речи наших уважаемых участниц не должны нуждаться в каком бы то ни было подтверждении, но, раз уж спор не решить иначе, мы обязательно пригласим сюда мисс Кинтл и зададим ей соответствующие вопросы. Сейчас же я предлагаю вернуться к обсуждаемой теме, от которой мы довольно далеко отошли. Итак, у нас есть два замысла, способных придать празднику более глубокий смысл, и я предлагаю решить, какой из них мы выберем.
Если миссис Райт надеялась, что одобрение ее супруга-викария перевесит чашу весов в пользу живых картин, она ошибалась. Ошиблась она и в другом. Миссис Лауэй сочла, что эмоции скоро пойдут на спад и пора бы ей внести свою лепту в эту трагикомедию.
— Почему же два, миссис Райт? — Она легко поднялась на ноги и звонким голосом перекрыла все перешептывания. — Если я правильно понимаю, у нас есть три идеи.
«Как три? Почему три?» — снова послышался отовсюду шепот, и даже миссис Фоксли и миссис Фэвел с выражением одинакового недоверия уставились на Элизу Лауэй. Она же высказалась безо всяких театральных пауз.
— Позавчера я со своей падчерицей была приглашена вечером к леди Бенкрофт. Как и следовало ожидать, мы поговорили о будущем бале, и мисс Вирджиния так захватывающе рассказывала о прошлом Рождестве в доме лорда Кинтла, что мы с Синтией не могли не проникнуться изяществом замысла. Речь идет о превращении бальной залы в самый красивый город Европы, Венецию, а гостей — в участников карнавала. Маски, шарады, романтические баллады… все это придаст празднеству поистине столичную элегантность.
Дамы помоложе восторженно закивали, им гораздо больше понравилось последнее предложение, чем первое или второе, а все остальные притихли, ожидая грозы со стороны миссис Фоксли и миссис Фэвел. Миссис Лауэй уселась на свой стул и как ни в чем не бывало снова взяла чашку.