Выбрать главу

На лоб Эммы опустилась чья-то прохладная ладонь, и она оказалась прижата к крепкому телу, окутанная знакомым запахом.

— Как чувствовал, что сестренка рядом! Бежал все утро, сам не зная куда, — сердце Эрика гулко билось в груди. — Дай посмотреть на себя?

Эрик на мгновение отстранился, окинуть Эмму взглядом и она вся сжалась, увидев его расстроенный взгляд.

— Ноги сестренки исполосаны в кровь, — растерянно сказал он. — Кожа бледна, губы растрескались, одежда вся изорвана.

Эмма инстинктивно поправила бывшее когда-то белым платье, в которое ее облачили после ритуала.

— Я знаю, — Эмма сглотнула, поборов еще один приступ дурноты. — Выгляжу, как оживший мертвец. Это тело умирает вокруг меня, Эрик. Говори уж пез прикрас, что страшна как призрак, лучше слышать правду.

Эрик осторожно поднес руку к ее лицу и ласково погладил щеку, заправил непослушный локон за ухо и положил ладонь на плечо.

— Что прежде, что теперь, для этого брата нет никого в мире, красивее сестренки, — тихо сказал он, и грустно улыбнулся.

21.1

Эмма замерла, не позволяя себе надеяться. Он раз за разом отталкивал ее и Эмма уважала его границы. Она не будет навязываться. Какие-то крупицы гордости у нее все же остались, ведь так?

Прикрыв веки, Эмма напряженно думала, вспоминая о том, как они оказались заперты в темном потайном отсеке кровати. Тогда она убедилась в том, что не противна ему, но горец вел себя, как будто между ними ничего не было и Эмма не настаивала.

Теперь же, что ей терять?

— Нам нужно вернуться в Яншо как можно скорее, — попросила она.

— Этот брат все подготовил. Нас ждет отдельный фургон в караване, который готов выступить, как только ты вернешься. Можно я возьму сестренку на руки? Ты достаточно натерпелась, дай брату позаботиться о тебе. По правде, этот брат не ожидал, что южане будут настолько жестоки, что позволят сестренке блуждать в одиночестве.

Эмма оказалась в объятьях горца и по привычке спрятала лицо у того на плече. Руки Эрика на ее талии на мгновение сжались и Эмма поняла, что тот в бешенстве.

— Что ты делал все это время? — спросила Эмма.

— Тут на юге, люди не столь предубеждены против горцев, — мягко сказал он. — Этого брата приютила зажиточная семья. Я починил их плуг, потом наладил чадящую печь, потом… Скажи, сестренка, что ты имела ввиду, когда сказала, что это тело умирает?

В объятиях Эрика было уютно и Эмма почувствовала, что засыпает. Это было непривычно, ведь последние два дня она не могла сомкнуть глаз.

— Это тело не работает, — прошептала Эмма. — Я не могу ни пить, ни есть, ни спать. Раны не заживают, насекомые не жалят. То ли меня отравили, то ли заколдовали.

— Сестренка… — глухо позвал Эрик, но Эмма уже крепко спала уткнувшись носом в шею.

Она проснулась совсем ненадолго, ощутив теплые губы на своих губах. Она приоткрыла рот и почувствовала живительный глоток воды. Это повторялось вновь и вновь, пока она не утолила жажду. Эмма потянулась за еще одним поцелуем, но губы коснулись ее лба и знакомый голос настоятельно приказал спать дальше. Она послушно погрузилась в дрему, удивившись тому, что боль в теле немного утихла.

Ей снился Адам. Заклинатель протягивал к ней руку через озеро во внутреннем дворике ее усадьбы и пел жалобную песню о тяжести расставания. Он плакал и Эмма тоже не удержалась от слез. Ей хотелось попросить прощения, но когда она открыла рот, то не смогла произнести ни слова. Адам побежал к ней навстречу, но наткнулся на невидимую стену. Так они и провели остаток сна в безуспешных попытках достучаться друг до друга.

Когда Эмма открыла глаза они ехали вместе в темном фургоне. Она все еще полулежала в объятиях Эрика, но теперь на ней была свежая одежда, а исполосованные ноги аккуратно забинтованы. Эмме не хотелось двигаться, ей давно не было так хорошо.

Хватит тянуть время. Надо набраться смелости.

— Эрик, — тихо позвала она, и немного отодвинулась, чтобы заглянуть тому в глаза.

— Сестренка, — ответил он.

На Эрике был надет амулет, поэтому его черты выглядели невыразительно, а Эмме сейчас было важно отметить каждую эмоцию в его лице. Она подняла руки и сняла цепочку с алым камнем. Эрик наклонил голову, позволяя ей столь интимный жест и сердце Эммы сжалось от волнения.

— Я… — она сглотнула, и вдруг вспомнила как он поил ее с губ. Ее руки задрожали. — Я уже давно, глубоко и бесповоротно люблю тебя, Эрик. С того самого момента, когда ты подобрал меня на улице и привел домой, и с тех пор, с каждым днем, с каждым мгновением, все сильнее.