Когда я перечитывала книгу в эту ночь, я постоянно отвлекалась, представляя, как Август Уотерс читает те же слова, что и я. Я думала, нравятся ли они ему, или он отвергает их как слишком претенциозные. Я вспомнила, что обещала позвонить после прочтения Цены рассвета, нашла его номер на обложке книги и отправила смс:
Рецензия на Цену рассвета: слишком много трупов, слишком мало прилагательных. Как ВС?
Он ответил минутой позже:
Как я помню, ты обещала позвонить, а не написать.
Так что я позвонила.
— Хейзел Грейс, — сказал он сразу, как поднял трубку.
— Так ты прочел ее?
— Ну, еще не закончил. 651 страница, а у меня было только двадцать четыре часа.
— Где ты сейчас?
— На 453.
— И?
— Я придержу свое мнение до конца книги. Однако я могу сказать, что мне стыдно за то, что я дал тебе Цену рассвета.
— Не надо. Я уже читаю Реквием по Хаосу.
— Блестящее дополнение к серии. Ну ладно, этот с тюльпанами, он мошенник? Какой-то неприятный тип.
— Без спойлеров, — сказала я.
— Если он что-то кроме настоящего джентльмена, я ему глаза выдолблю.
— Так значит, тебе нравится.
— Придерживаю мнение! Когда мы можем увидеться?
— Точно после того, как ты прочтешь Высшее страдание, — мне нравилось быть недотрогой.
— Тогда лучше я повешу трубку и продолжу читать.
— Точно, — сказала я, и связь прервалась без единого слова.
Флиртовать было чем-то новым для меня, но мне нравилось.
Следующим утром у меня была лекция в МКК по американской поэзии двадцатого века. Эта старушка-лектор умудрилась проговорить 90 минут о Сильвии Плат, ни разу не процитировав ни единого ее слова.
Когда я вышла из здания, мама уже стояла у бордюра напротив него.
— Ты что, просто прождала здесь все это время? — спросила я, когда она поторопилась помочь мне затащить тележку и баллон в машину.
— Нет, я забрала одежду из чистки и съездила на почту.
— А потом?
— У меня с собой была книга, — ответила она.
— И это мне нужно начать жить, — улыбнулась я, и она попыталась улыбнуться в ответ, но получилось слабовато. Через мгновение, я предложила: — Не хочешь сходить в кино?
— Конечно. Есть что-то, что ты хочешь посмотреть?
— Давай сделаем как обычно: когда мы просто идем на ближайший сеанс.
Она закрыла дверцу с моей стороны и обошла машину, чтобы сесть на водительское сиденье. Мы доехали до кинотеатра Каслтон и посмотрели фильм в 3D о говорящих грызунах. Вообще-то, было даже смешно.
Когда мы вышли из кинотеатра, я проверила телефон и увидела четыре смс-ки от Августа.
Скажи, что в моей копии не достает последних двадцати страниц.
Хейзел Грейс, скажи мне, что это не конец книги.
О БОЖЕ ОНИ ЖЕНЯТСЯ ИЛИ КАК О БОЖЕ ЧТО ЭТО
Так что, Анна умерла и это конец? ЖЕСТЬ. Позвони как сможешь. Надеюсь, все в норме.
Когда мы были дома, я вышла на задний двор, села в ржавеющее решетчатое кресло и позвонила ему. Было облачно, типичная Индиана: погода, которая закрывает тебя в четырех стенах. Над нашим маленьким задним двором возвышались мои детские качели, которые выглядели мокрыми и жалкими.
Август взял трубку после третьего гудка.
— Хейзел Грейс, — сказал он.
— Ну что ж, добро пожаловать на сладкую пытку чтения Высшего… — я остановилась, когда услышала неистовые рыдания на другом конце провода. — Ты в порядке? — спросила я.
— Я прекрасно, — ответил Август. — Чего не скажешь об Айзеке, который, кажется, находится в стадии декомпенсации[16]. — Завывания продолжились. Это было похоже на предсмертные крики раненого животного. Гас обратил свое внимание на Айзека: — Чувак. Чувак. Тебе с Хейзел из Группы поддержки будет лучше или хуже? Айзек! Сконцентрируйся. На. Мне. — Через пару секунд Гас спросил: — Ты можешь навестить нас у меня дома через, скажем, минут двадцать?
— Конечно, — сказала я и повесила трубку.
Если бы можно было по прямой доехать от меня до Августа, это заняло бы минут пять, но по прямой ехать не получится, потому что между нашими домами находится Холлидей Парк.
Даже несмотря на то, что он был географическим неудобством, мне очень нравился Холлидей Парк. Когда я была маленькой, мы с моим папой частенько переходили вброд Белую реку и всегда устраивали ту здоровскую штуку, когда папа бросал меня в воздух, одновременно немного отталкивая в сторону, а я вытягивала руки, будто летела, и он тоже вытягивал свои, и тут мы понимали, что наши руки не встретятся, и оба пугались до чертиков самым прекрасным образом, а затем я падала в воду, молотя ногами, после чего невредимая возвращалась на поверхность глотнуть воздуха и кричала: «Еще, папа, еще!», пока течение относило меня обратно к нему.
Я подъехала к дому и остановилась рядом со старой черной Тойотой, которая, как я поняла, была машиной Айзека. Везя за собой баллон, я дошла до двери и постучала. Открыл папа Гаса.
— Просто Хейзел, — сказал он. — Рад тебя видеть.
— Август сказал, что я могу зайти.
— Да, они с Айзеком внизу. — В этот момент с нижнего этажа донесся вой. — Это, наверное, Айзек, — сказал отец Гаса и медленно покачал головой. — Синди уехала покататься. Эти звуки… — не договорил он. — Ну ладно, думаю, тебя ждут. Мне понести твой, эээ, баллон? — спросил он.
— Не, все нормально. Спасибо, мистер Уотерс.
— Марк, — сказал он.
Мне было немного страшно идти вниз. Слушать чьи-то страдальческие завывания не входит в список моих любимых способов провести время. Но я спустилась.
— Хейзел Грейс, — сказал Август, когда услышал мои шаги. — Айзек, Хейзел из Группы поддержки спускается к нам. Хейзел, позволю себе напомнить, что Айзек находится в разгаре психотического эпизода.
Август и Айзек сидели в креслах, выгнутых в форме ленивых букв L, перед колоссальным телевизором. Экран был поделен между точкой зрения Айзека слева и Августа справа. Они были солдатами, сражающимися в разбомбленном современном городе. Я узнала место действия из Цены рассвета. Когда я подошла ближе, я не увидела ничего необычного: просто два парня притворяются, что убивают людей, сидя в сиянии огромного телика.
Только когда я достаточно приблизилась, я увидела лицо Айзека. Постоянный поток слез, устремляющийся по натянутой маске боли через покрасневшие щеки. Он уставился в телевизор, не отрываясь даже чтобы взглянуть на меня, и выл, одновременно колотя по своему джойстику.
— Как ты, Хейзел? — спросил Август.
— Я в норме, — ответила я. — Айзек? — ответа я не получила. Ни малейшего намека, что он подозревал о моем присутствии. Только слезы, стекающие по лицу на его черную футболку.
Август на секунду оторвался от экрана.
— Классно выглядишь, — сказал он. На мне было платье чуть ниже колена, которое я носила лет сто подряд.
— Девушки считают, что платья полагаются только для официальных приемов, но я из тех женщин, которые скажут: Я собираюсь навестить парня в состоянии нервного срыва, который, к тому же, едва поддерживает хрупкую связь со своим чувством зрения, и черт возьми, я надену платье для него. И все же, — сказала я, — Айзек на меня даже не взглянет. Слишком влюблен в Монику, наверное. — Эта фраза привела к катастрофическому всплеску рыданий.
— Щекотливая тема, — объяснил Август. — Айзек, не знаю как у тебя, но у меня такое чувство, что нас обходят с фланга. — И снова мне: — Пары Айзек-Моника больше не существует, но он не хочет говорить об этом. Он просто хочет рыдать и играть в Карательную миссию 2: Цену рассвета.
— Неплохой вариант, — сказала я.
— Айзек, мое беспокойство по поводу нашего расположения нарастает. Если ты согласен, двигайся к той электространции, а я прикрою тебя. — Айзек побежал по направлению к не поддающемуся описанию зданию, пока Август, следуя за ним, короткими очередями свирепо разряжал автомат. — В любом случае, — продолжил Август, обращаясь ко мне, — никто не запрещает поговорить с ним. Если у тебя найдутся мудрые слова женского совета.