— Ты снова ушла. Ушла, не сказав и слово. Могла просто по-человечески со мной попрощаться. Но ты этого, блять, не сделала. Собрала вещи и как погляжу, покидаешь город. Снова…
— Тебе лучше уйти, — прерываю его монолог.
— Черта с два я куда уйду.
— Эй, парень успокойся, — встревает Ваня, захлопывая багажник и подходя ко мне.
— Ты еще кто такой? — рычит Даня.
— Меньше знаешь, крепче спишь. Поехали, — бросает это уже мне.
— Ксения, — орет мне в спину.
Сев в машину, я жду, пока Иван заведет машину. — Почему стоим?
— Нам немного дорогу перегородили, — отвечает он. Бросив взгляд на лобовое стекло, вижу Даниила, что стоит напротив машины, сверля меня гневным взглядом.
— Представляешь, машина умеет сдавать назад, — напоминаю Иванушке дурачку.
— Может, ты с ним поговоришь?
— Не беси меня, — рявкаю я.
Когда Иван соизволил выехать на дорогу, я смогла спокойно вздохнуть.
Мы ехали по дороге, обсуждая разные темы, когда вдруг нашу машину обогнал мотоцикл. Он ехал настолько быстро, что мне стало даже немного страшно.
— Догнал, — констатирует Ваня.
Блять.
— А он настойчив. Может, поговорите? Просто участвовать в форсаже, я не хочу.
Почему ты, так поступаешь? Что за идиотизм?
— Он теперь сзади, — проговаривает он. — Остановиться?
Мое волнение клокочет внутри. Чувствую, как мои руки начинают дрожать, когда вижу мотоцикл за нами. Мое сердце бешено стучит, а мысли запутываются в голове. Нужно ли останавливать машину и выслушать его? Дать время на разговоры? Или просто уехать и забыть обо всем?
Я чувствую смесь страха, горя и неприязни. Я хочу закрыть глаза и просто уехать подальше, чтобы не видеть его лицо, исполненное злобы и обиды.
Но, в конце концов, я все же решаю. Я чувствую, что мне нужно выяснить какие-то вещи, разрешить недопонимания. Или, быть может, просто наконец-то закрыть эту главу в моей жизни. Я поднимаю глаза в зеркало заднего вида и вижу его сзади.
— Вань, останови, — прошу его.
Машина замедляет свой ход, после чего я выхожу из нее.
Отойдя от машины, я направляюсь прямо к нему. — Ты, что творишь? — кричу я. — С головой проблемы?
— Почему ты ушла? — задает мне вопрос, сняв с себя шлем.
— Что?
— Почему ты тогда уехала? — рявкает он, вставая в полный рост.
— Хотела новой жизни.
— И я, как погляжу, тебе это удалось, — говорит он, обводя меня взглядом. — Ты прекрасно выглядишь. Но какой ценой?
— Цена была не слишком велика.
Хмыкнув, он сложил руки на груди. — За все семь лет, я пытался понять, почему ты уехала. Бросила меня, ни сказав и слова. Причина ведь была в том, что тебя били? Нет, не так точнее сказать пороли?
Я сжимала руки в кулаки, стараясь скрыть свой страх и тревогу, но знала, что мой секрет раскрыт. Моя грудь была стеснена от страха, и слезы начали накапливаться в глазах, готовые вырваться наружу.
Когда слова, наконец, были произнесены, моя боль стала невыносимой. Я чувствовала, как сердце разрывается на части, как будто кто-то вырвал его из моей груди. Моя глотка пересохла, и слова застревали в горле, не дающие мне возможности выразить свои чувства.
Слезы начали течь по моим щекам, словно небеса раскрылись, чтобы омыть меня в моей боль. Я пыталась держать себя в руках, но внутри меня бушевала гроза эмоций. Я чувствовала себя уязвимой и одинокой, словно моё самое глубокое сокровище было выставлено на всеобщее обозрение.
И вдруг он подходит ко мне, он обнимает меня крепко, словно хочет защитить от всего плохого. Я чувствую его тепло и понимание, его руки ласково гладят мою спину.
Он наклоняется к моему уху и шепчет мне слова утешения, слова, которые успокаивают мою боль и страх. — Всё будет хорошо, я рядом с тобой. Ты не одна, я всегда здесь для тебя, — его голос звучит как мягкий шёлк, обволакивая меня своим уютом.
Я ощущаю, как его присутствие делает мою боль чуть-чуть легче, как его слова проникают в мою душу и согревают её.
Отодвинувшись от него меня парализовало. А причина была в том, что я не вздрогнула.
Я не вздрогнула.
Я не вздрогнула.
Я не вздрогнула от его прикосновений к моей спине.
— Почему ты тогда не сказала мне? — нарушает тишину.
Утерев слезы рукавом толстовки, я тяжело вздохнула. — Была дурой. Дурой огромного масштаба.
— Они должны понести наказание.
— Нет. Я определенно не хочу видеть их в тюрьме, — произношу я, складывая руки на груди. — Если это все. Тогда я поеду.