Когда я закончил, Семен Егорович улыбнулся горькой улыбкой и пожал мне руку. Я благодарно улыбнулся в ответ, чувствуя облегчение и радость. Теперь все было позади, и я мог двигаться дальше.
Я направился в камеру, чтобы собрать свои вещи. Они были там, скучно и безжизненно лежащие на кровати. Я быстро сложил их в сумку, не желая оставаться еще на минуту дольше, чем необходимо.
Когда я вышел на улицу, солнце светило ярким светом, наполняя воздух теплом и оптимизмом. Меня ждал Матвей, который улыбнулся мне и пожал плечом в знак поддержки.
— Ну, наконец-то братан, — заорал он.
— Привет. Какого черта с меня сняли все обвинения? — спросил его.
— Если в двух словах, то на тебя ничего не было. Вообще ничего. Доказать взятку было проблематично, списали на то, что старик выжил из ума не проверил информацию о твоей судимости и оформил опекунство.
— Как это? — с непониманием произношу. Там если копнуть, много дерьма всплывет. Мужик, которому я дал взятку через несколько дней купил себе машину. Можно было как-то связать.
— Этот вопрос не ко мне.
— А к кому?
— Адвокат Темных основательно за тебя взялся. У него хватка, как у питбуля… Ты, что мне раньше не сказал, что Ксения замужем? Я когда узнал, охренел знатно.
— Она еще с ним? — тихо спрашиваю.
— Да.
Как полагаю, развода у них не было. Горько усмехнувшись про себя. Я направился к машине Матвея.
— Куда? — спрашивает он, заводя машину.
— В детский дом… Ты знаешь, как он там?
— Мне отказались предоставлять, малейшую информацию о нем. Я ему никто. Там сука в очках, настоящая мразь.
— Светлана Борисовна? — предполагаю я.
— Она самая. Несколько раз приходил узнать, как Богдан. Объяснял, что, по сути, его друг. Могла просто его пригласить, но нет. Блять.
— Ладно, успокойся. Мне она не имеет права отказать.
Приехав к детскому дому, я вышел из машины и направился к зданию, в котором находились дети. Подходя к детской площадке, я увидел, как много детей играют там весело и беззаботно. Радость и смех наполняли воздух, и это зрелище сразу согрело мое сердце.
Затем я вошел в здание и направился к кабинету. Проходя по коридору, я слышал за дверью детские голоса, шум игрушек и веселую музыку. Когда я вошел в кабинет, меня встретило недовольное лицо.
— Выпустили? — удивилась Светлана Борисовна.
— Как видите.
— Чем обязана? — с прищуром спрашивает она.
— Хочу увидеть своего племянника, — отвечаю ей, присаживаясь на стул напротив нее.
— Вот как? Я не могу это вам предоставить…
— Светлана Борисовна, при всем моем уважении к вам, вы не имеете права. Я его единственный родственник. Приведите его.
— Я не могу…
— Да какого черта? — прикрикнул я.
— Успокойтесь и не смейте повышать голос в стенах этого здания, — прошипела она, поправляя слетевшие очки.
— В чем причина? — миролюбиво спросил ее.
— Его здесь нет.
— Как это нет. А где он? В другом детском доме?
— Его усыновили.
Слова звучали как эхо в моей голове, я не мог поверить в то, что слышу.
— Как это?
Смешанные чувства охватили меня: гнев, печаль, разочарование. Я чувствовал, что мир рушится у меня под ногами, что все, о чем мечтал, было лишь иллюзией. Моему племяннику я больше не родной, я лишен возможности заботиться о нем, быть для него опорой.
Тяжело было осознать, что я не могу изменить ситуацию, что все решено без моего согласия.
— Как это? — снова повторяю я.
— Ко мне пришла женатая пара. Они много лет не могли зачать ребенка. Я предоставила фото и информацию о детях. Они выбирали от года до трех. И когда они выбрали двухлетнюю девочку, мы решили подписать документы. Но в одно мгновение они в сразу изменили свое мнение в пользу Богдана…
— И? — спрашиваю с замеревшим сердцем.
— Его увезли неделю назад… Даниил Викторович, поймите меня правильно. Они хорошие люди. Богдану будет лучше с ними…
— Не надо. Что за семья? Они местные?
— Я не могу разглашать конфиденциальную информацию…
— Хоть что-то…
— Нет. Покиньте мой кабинет.
Подавив эмоции, я покинул кабинет, пытаясь взять себя в руки и найти облегчение в мыслях о том, что моему племяннику наверно будет лучше жить в приемной семье.
Я вышел из здания и направился к парковке, ощущая, как ноги подкашиваются подо мной. Мои мысли были смутны и запутанные. Как это могло случиться, что моего племянника усыновили? Все это казалось нереальным и абсурдным.