— Да я… Нужно же человеку объяснить…
— Ничего не нужно, Грабовски, все объяснения есть у вас в отчете. Конечно, три тысячи жрецов — это не подарок, но по сравнению с тем что вы сделали….
Грабовски тяжело вздохнул.
— Я же говорил, ну не планировалась такая толпа народа! Хотел взять двоих, велел всем жрецам собраться на площади, взлетаю, и тут черт меня дернул — решил осуществить скачок поближе к Земле. Хотя думаю что ошибка моя была не в этом…А тут с силовым полем вышла загвоздка, оно как включилось, воронка раз в двадцать больше чем обычно, я обратно, к Земле, — а уже в прыжке, и сделать ничего не успеваю. Когда я вернулся и увидел, как они, бедняги, в океан плюхаются… Все плюхаются и плюхаются… Как они выжили — не знаю. Ну не оставлять же их барахтаться в океане только ради того, чтобы проблем не было?
— Да… Дождь из индейцев над Тихим океаном — это, наверное, было еще то зрелище, — усмехнулся Князев, задумчиво потирая подбородок. — Знаете, а ведь эта ваша ошибочка может обернуться еще одним открытием. У вас же золотая голова, профессор, три тысячи людей, в силовой воронке, без скафандров, без дорогущего корабля и оборудования на нем, безопасно осуществляют временной прыжок…
Грабовски уставился на Князева, прижал ко лбу ладонь. На какое — то время он замер, а потом с заговорщическим видом и блеском в глазах сказал:
— Послушайте… Послушайте, вы правы! У меня есть идея!
Князев улыбнулся:
— Идея — это прекрасно, но сейчас, господин Кетцалькоатль, нам нужно решить, что делать с толпой ваших оперенных фанатов, иначе у нас не то что на развитие проекта, а, извините, на вампум (или вигвам?) не будет средств.
* «Милоть» — в переводе с церковнославянского (древнерусского) — «кожух; овчина; овечья шкура; одежда из овечьих шкур».