Я зажмурилась, и до меня донесся смешок. Вот гад!
Резко я открыла глаза.
Лисин стоял в нескольких метрах от меня. Он вертелся, и даже, бьюсь об заклад, пару раз поиграл мышцами. Не дождавшись моих восхищённых вздохов, Тим зашёл в гардеробную.
Я вновь закрыла глаза, призывая своё взбудораженное тело к спокойствию. Услышав шуршание, предположила, что Тимур переодевался. И, как бы не был велик соблазн хоть одним глазком подглядеть, я заставила себя лежать смирно.
Не на что там смотреть!
Когда Лисин вышел в одних синих боксерах, он потушил свет, после чего улёгся на свою половину кровати.
Отчего-то мое сердце пустилось в пляс. Я искренне не могла понять свою реакцию. В конце концов я была влюблена в другого человека!
— Я слышу, как тяжело ты дышишь, — с присущей ему дерзостью бросил Тим.
Я не ответила. И сделала вид, что вообще сплю.
— Знаешь почему? — я отчетливо услышала усмешку в его голосе. — Потому что ты хочешь меня.
— Это неважно, — хрипло ответила.
— Почему?
Собрав остатки своего разума, мне удалось выдавить:
— Я люблю другого человека.
— А он тебя?
Моим ответом стала звенящая тишина.
Разве не очевидно, что у меня безответная любовь? Будь все иначе, я бы вряд ли проводила время с другим парнем и его семьей.
— Понятно, — вновь раздался его голос. — Кто он?
— Зачем тебе?
— А почему нет? — вопросом на вопрос ответил. — Мне интересно.
— Рада за тебя.
— Ты многое упускаешь.
— Что же? — язвительно отозвалась.
— Удовольствие. В наши годы нужно развлекаться. Пока ты будешь его ждать, многого себя лишишь. Да и уверена ли ты, что это любовь?
Уж не на себя ли мистер «скромность» намекает, говоря про это «многое»?
Очевидно, наши взгляды на молодость и любовь, а также удовольствие — расходятся.
— Уверена, — без раздумий отрезала.
— Тогда почему ты так тяжело дышишь? — повторил он свой первый вопрос.
— Не важно, — было моим ответом, а затем повисло молчание.
Я ещё долго уснуть не могла после нашего разговора. Должно быть, Тим посеял во мне зернышко сомнения… И все же, я люблю Даниила. Разве можешь быть иначе?
К тому времени, когда сон меня одолел, я твердо для себя решила, что неуместное возбуждение связано со стрессом, а любовь к Даниилу все так же грело мое сердце и душу.
Утром мы не проснулись вместе в обнимку, как это положено в мелодрамах. Да и вообще едва обмолвились двумя словами. После вчерашнего разговора я предполагала, что Лисин оставит меня в покое.
Антонина Николаевна прощалась со мной, как с родной дочерью. Она все повторяла, что двери их дома всегда для меня открыты. Степан Николаевич, похоже, был другого мнения, если судить по его мрачной мине. С Николь мы обменялись номерами телефонов. Ну, а Сэм подмигнул и сказал, что если его брат напортачит, его объятия всегда к моим услугам. Собственно, за что получил от матери грозный взгляд, а от Тима по шее.
Дорога домой выдалась особенно долгой. Вероятно, из-за мертвой тишины. Большую часть времени я проспала, а остальную смотрела в окно. Радио играло на заднем фоне, и, к счастью, мы добрались раньше, чем солнце село за горизонт.
Тим остановил машину перед моим подъездом, и я взяла свою сумку с заднего сидения.
— Ну пока, — несколько неловко буркнула.
Лисин наклонил голову, словно о чем-то задумавшись. И когда я потянулась к ручке двери, перехватил мою руку.
— Спасибо, — робко пробормотал, закусив губу.
Кивнув, пожала плечами, мол, ничего такого.
— Надеюсь, тебе хватит совести оставить меня в покое.
Глаза Тима неожиданно как-то зло прищурились, и он поддался вперед.
Расстояние между нами было не больше десяти сантиметров. Обжигающий взгляд то и дело опускался на мои губы.
Сердце гулко забилось в груди.
Проклятье!