Сжав крепко челюсти, я направилась твердым шагом в коридор, а затем, достав из рюкзака кошелек, вернулась на кухню.
Достав карточки и деньги, я положила их на стол, а после, гордо приподняв подбородок, властно изрекла:
— Я больше не нуждаюсь в вашей помощи.
На долю секунды я заметила в лице матери страх, затем смятение, а после безоговорочную ярость.
— И что ты будешь делать? — скептически приподняв брови, язвительно выплюнула она. — Бомжевать? Попрошайничать?
— Это больше не ваша забота, — сглотнув ком в горле, произношу. — Я спешу, так что думаю тебе пора.
Я вижу, что она еще хочет что-то сказать, однако гордость ей не позволяет. Зло зыркнув глазами, мама берет карточки, деньги и, сжав руки в кулаки, удаляется, не забыв напоследок громко хлопнуть дверью.
Опускаю руки на стол, тяжело дыша. Глаза на мокром месте, руки дрожат, и, как бы я не пыталась всеми силами сдержать истерику, из меня вырывается всхлип. Сперва один, затем второй, а после я не в силах остановить слезы.
Я знала, что однажды подобный разговор настанет. Но, как оказалось, вовсе не была к нему готова. Я ощущаю себя разбитой и даже униженной. Я больше чем уверена, что мать ушла только потому, что ожидает, что через пару дней я буду стоять под дверью ее квартиры и просить прощение за свое «неподобающее поведение».
Я шмыгаю носом, а после глубоко вдыхаю.
«Я что-нибудь придумаю», — решаю для себя.
Поднявшись на этаж, я позвонила в звонок.
Я знала, что немного задержалась сегодня, но нужно было прийти в себя.
Мама лишила меня средств к существованию. И, вероятно, папа мне тоже не поможет. Как бы сильно он меня не любил, но против генерала в юбке не пойдет. Впрочем, я и не смела надеяться.
К слову, мне не довелось работать ни одного дня в своей жизни. Так уж получилось, что я несколько балованный ребенок. Полагаю, мне придется нелегко. В голове ни единой мысли. Конечно, нужно найти работу, и, возможно, в таком случае мать, наконец, станет мне доверять, однако кто возьмет меня, ничего не умеющую делать, кроме как петь? Опыта работы нет, готовлю я так себе, разве что танцевать умею. И не постесняюсь сказать, что довольно неплохо. М-да, не густо.
«И кто меня, такую неумеху, возьмет?» — усмехнулась про себя.
Дверь открылась, тем самым отвлекая меня от грустных мыслей.
— Привет, — улыбнулась Камила, — проходи.
— Привет, — со вздохом произнесла, заходя и между тем разматывая шарф, — прости, что задержалась.
— Ой, да ничего, — махнула рукой подруга, а затем, хихикнув, добавила: — Я не скучала, меня тут мальчики развлекали.
— Мальчики? — нахмурившись, переспросила.
— Да… — начала было она, однако закончить ей не дал пронзительный вопль.
— Го-ол! — послышался такой знакомый голос, а мой глаз в свою очередь задергался.
«Вот же козел!» — мысленно я уже убивала парня, что сидел в гостиной. Очевидно, свое слово он держать не умеет. Нахал! Свиная морда!
Вероятно, мне все же не удалось скрыть свою реакцию, и Камила поспешила тотчас же поинтересоваться:
— Что такое?
Я прикусила губу, не зная, что сказать. И, начав расстегивать куртку, пробормотала что-то отдаленно похожее на «ничего».
Камила прищурилась, а затем, так и не получив ответа, вздохнула и пожала плечами.
— Понимаю, ты хотела заниматься в тишине. Я сейчас попрошу мальчиков уйти.
Девушка уже собиралась идти в гостиную, как я тотчас же схватила ее за руку, тем самым останавливая.
— Не нужно, — произнесла, а затем извиняющимся тоном добавила: — У меня просто плохое настроение. Мама… — начала я, как меня прервали.
— Зайка, иди, целуй своего победителя, — донеслось из гостиной.
Из меня вырвался смешок, и я, улыбнувшись, сказала:
— Потом.
— Зайка! — вновь донеслось из гостиной и темноволосая, помотав головой, крикнула:
— Иду!
Раздевшись, я пошла следом за Камилой. На развалившегося бессовестного Тима, я ровным счетом не обратила никакого внимания. Уже слышала его голос.
Произнеся дежурное «привет», я ждала, пока Камила отклеится от своего «героя» и мы, наконец, приступим к делу.
Нет, они, безусловно, милые и все такое, но сейчас мне хотелось поскорее выйти из этой комнаты. К слову, Тим не отрывал от меня взгляда. И на секунду мне даже показалось, что он хочет мне что-то сказать. Впрочем, мне показалось.
— Как дела? — спросил Глеб, оторвавшись от своей ненаглядной, но, по-прежнему не выпуская из рук.
— Ну, бывало и лучше, — слабо улыбнувшись, произнесла.
— А чего так?
— Та, неважно, — махнув рукой, буркнула я.
— Баринов, — прикрикнула Камила, на что в ответ услышала хриплый смех.
Темноволосая прищурилась, а после укусила негодяя за плечо, и тому от неожиданности пришлось ослабить хватку. Воспользовавшись моментом, Камила быстро выскользнула из рук и, показав язык, взяла меня за руку и потащила в комнату.
— Негодяйка, будешь наказана! — вслед донеслось нам.
— Конечно, милый! — усмехнулась девушка, а затем подмигнув закрыла дверь. — А теперь рассказывай, что произошло? — внезапно из игрового превратился ее голос в серьезный.
Я остолбенела, а после, вздохнув, провела рукой по волосам.
Конечно, я могла доверять Камилле. Я всегда знала, что она никому ничего не расскажет, однако втягивать ее в свои проблемы мне не хотелось. У них сейчас с Глебом все хорошо, она светится от счастья и не хотелось доставать ее своими проблемами.
— Рассказывай! — через полминуты молчания приказала она.
Я закатила глаза, а потом пробурчала:
— Мама сегодня приходила. Скандал мне закатила.
— Так, ты ж говорила, что такое не редкость, — нахмурив брови, произнесла девушка.
— Нет, не редкость, — хмыкнула, между тем садясь на стул, и достала из сумки несколько книг. — Но на этот раз она лишила меня средств к существованию, надеясь таким способом вернуть свою «блудную» дочь домой.
— Ого, — удивилась Камила и, спустя несколько секунд, несколько неловко поинтересовалась. — Так ты теперь вернешься домой?
— Еще чего, — фыркнула. — Мне нужна работа. Слушай, не знаешь, никому не нужны работники?