Все чинно расселись вокруг стола в единственной в квартире жилой комнате. Иван присел к Мельникайте на диван, а Маханькова и Мокрый сели на стулья по другую сторону стола.
— Ну, что, начнем? — весело спросил Мельникайте. — Давай ты, — он обратился к Ивану, — на правах хозяина начисляй.
Долго уговаривать того не надо было. Быстренько откупорил бутылку и разлил водку по стаканам. Быстро и молча выпили. Так же быстро и молча закусили.
— Приятственно сидим надо отметить, — радостно провозгласил Игорек.
Остальные только в знак согласия помахали головами. Говорить они не могли, так как рты были набиты едой. Проголодались ребятки и девушка!
— Ну, что, как говорили древние славяне, между первой и второй промежуток не большой, — Мельникайте продолжал руководить посиделкой.
И снова обратился к хозяину квартиры:
— Начисляй.
Иван не заставил себя упрашивать и, опорожнив первую бутылку, раскупорил вторую. Снова разлил водку по стаканам.
Опять молча выпили, закусили. Все шло хорошо, как по маслу.
— Эх, — вздохнул Мельникайте, — куда ни шло, куда не выехало. Давай по третьей и покурим.
Иван уже привычно разлил водку по стаканам. Получалось, что закончили вторую бутылку. Довольно шустро пили ребята. Как говорится: опыт не пропьешь.
Все также молча выпили и закусили.
Пока остальные еще доедали, Мельникайте блаженно откинулся на спинку дивана.
— Нет, что ни говори, а без водки мужику некуда деваться. Да, и бабам тоже, — он подмигнул Эльвире.
Та, как собачка комнатная, согласно кивнула головой. При этом не забывала хватать со стола все, до чего могла дотянуться.
Вот тут бы и насторожиться Ивану. Ведь он прекрасно знал, впрочем, как и все участники этой пирушки, что после такого умиротворенного состояния Игорек быстро становился злым и подозрительным. Тем более водка способствовала перевоплощению этого существа. Такое с ним случалось сплошь и рядом. Тем более, что в этот раз он закусывал меньше всех. Значит, и пьянел быстрее всех.
Знал хозяин квартиры и спонсор всей этой разношерстной компании о таком переменчивом характере друга — собутыльника? Знал. Прекрасно знал. Не в первый раз приходилось наблюдать ему за перевоплощением пьяного Игорька. Но, видимо, водочка одурманила его ум. Он даже не подумал ни о чем плохом. А жаль!
Жаркевич также умиротворенно откинулся на спинку дивана. Выпитая водка уже постепенно начала действовать на его мозги.
Все почти одновременно закурили, опять же, сигареты Ивана. Комната сразу же наполнилась таким приятным для всех присутствующих дымом.
На некоторое время воцарилась тишина. Слышно было даже, как капала вода из крана на кухне, расположенной за стеной.
Зловещей оказалась тишина. Но никто еще не осознавал этого. Все блаженствовали от выпитого, съеденного на голодный желудок и такого приятного сигаретного дыма.
***
Когда облака этого самого дыма окутали комнату, Игорек неожиданно спросил, обращаясь к Ивану:
— Ну, так, что с часами?
Тот ответил не сразу. Вначале затянулся. Выпустил клуб дыма под потолок. И затем уже растянуто — блаженно спросил:
— Какие часы?
— Не понял, — Игорек даже отпрянул от спинки дивана и сел прямо.
Выражение его лица враз изменилось с умиротворенного на суровое. Что — то звериное промелькнуло на этом личике — мордочке.
Злобно уставившись немигающим взглядом на Ивана, Игорек процедил сквозь зубы:
— Как какие часы? Ты дурку-то не включай. Не на фраера напал. Какие часы, — передразнил он гостеприимного хозяина квартиры. — Те, что ты украл у меня несколько недель назад в этой самой квартире. Ты, что забыл? Или хочешь проехать мне по ушам, что как будто не при делах? Так я тебе напоминаю.
Иван опять затянулся дымом сигареты. По всему его виду было видно, что он не понимает, о чем спрашивает его гость. На лице у него оставалась блаженная улыбка.
Остальные двое участников пирушки как-то безучастно, скажем даже, безразлично наблюдали за происходящим. Оно и понятно. Ведь это их непосредственно не касалось. Терки были между хозяином квартиры и Мельникайте. Значит, это их дела. Вмешиваться в такие дела по негласному уговору никто не имел права. Они и не вмешивались. Действовали по старому проверенному годами принципу — моя хата с краю, ничего не знаю.
— Ни — чего не пони — маю, о чем это ты? — по-прежнему растягивая слова, недоуменно спросил Иван.
— Что ты лепишь? В несознанку пошел (отрицать свою вину, причастность к чему — либо, — от автора)? Как увести у друга часики, так это ты можешь. А как отвечать за это, так извини — подвинься. Нет, — голос Игоря становился все более суровым и громким, он уже чуть ли не кричал, — так дела не делаются. Помнишь, как с компанией пили здесь?