— С кем?
— С Жаркевичем Иваном.
Болотный сделал вид, что вспоминает знаком ли он с Жаркевичем.
— Ну, был. Но не очень.
— Тогда начнем. Ваши анкетные данные.
— Какие данные? Я ничего не знаю. Никаких данных у меня нет. Я не при делах, — затараторил Болотный..
«А ведь ты волнуешься. Очень сильно волнуешься. Почему? Что заставило тебя так заволноваться? Судя по всему, в милиции ты бываешь систематически. Судимый. Значит, задержание, как таковое, тебя не могло так сильно разволновать. Что-то другое тебя разволновало. Спросить бы у тебя об этом. Так ведь не ответишь. Сразу видно, что из тебя все придется тянуть щипцами», — думала следователь, наблюдая за Болотным.
— Ваша фамилия, имя, отчество, место и дата рождения и так далее. Понятно?
— Теперь понятно. Болотный Андрей Юрьевич. А чего я буду перечислять все данные про себя? Пусть участковый отдаст Вам мой паспорт, незаконно изъятый у меня. Никаких оснований изымать его у меня, нет и быть не может.
Пилипенок спохватился. Он уже и забыл, что изъял у задержанного его паспорт. Быстренько достал его из своей потрепанной папки и передал следователю.
По всему было видно, что таскает Болотный его постоянно. Это сразу бросалось в глаза хотя бы по тому, каким он был потертым, мятым, даже грязноватым.
Гаровец с брезгливостью взяла паспорт. Молча переписала оттуда необходимые сведения.
— Здесь не указано, где Вы работаете.
— Конечно. В паспорте об этом не пишут. Я… это, — он замялся, — временно не работаю.
— За счет чего или кого живете?
— Родственники помогают. Иногда, какую ни — то работу выполню. Помогу кому-нибудь. И мне перепадет краем. По-разному.
— То есть, постоянного места работы у Вас нет?
— Так я об этом и говорю. Временные заработки.
— Судимы?
— Да, один раз. Но судимость уже погашена, как мне объяснял гражданин участковый.
— Скажите, Вы знакомы с Мельникайте, Мокрым, Маханьковой и Жаркевичем?
— Ну, как сказать, — Болотный потупился.
Потом подняв глаза на следователя продолжил:
— В общем, знаком. Но близко мы не общаемся. То есть семьями не дружим. Так, пересекаемся иногда. Тем более, я слышал, что Жаркевич ласты склеил (жаргонное: умер. Синонимы: отбросить копыта, сыграть в ящик, — от автора).
— Вы правы. Он действительно умер в больнице от полученных телесных повреждений. Кстати, после того, как Вы вместе с перечисленными мною лицами распивали с ним в его же квартире спиртное.
Она уже знала, что он не выпивал там. Но решила разыграть его и посмотреть, как он среагирует на это.
— Надо же. А что, нельзя было выпивать там? — Болотный даже изобразил на своем лице подобие улыбки.
Хотя было очевидно, что он волнуется. Сильно волнуется.
— Между прочим, хочу открыть Вам гражданка следователь большую тайну: я с ними не пил. Хотя и был в квартире. Пришел туда по договоренности с Иваном. Ушел с Игорьком. В смысле — с Мельникайте. Это могут подтвердить он сам, его жен Маханькова и наш общий знакомый Мокрый. Когда я пришел в квартиру, то Жаркевич, пьяный валялся на полу. Все остальные тоже были пьяные. Но держались на ногах. Когда я уходил, он оставался лежать на полу. Я к нему даже близко не подходил.
«Неспроста ты так волнуешься дружок, — снова подумала Гаровец. — Для тебя ведь милиция — дом родной. Не можешь ты так волноваться из-за того, что тебя доставили ко мне в качестве свидетеля. Свидетеля. И ты об этом знаешь и понимаешь, что это значит. Поэтому и не можешь. Я хоть и не психолог, но понимаю, что — то тут не так. Вот чувствую, что не все с тобой просто. Но зацепить тебя мне пока нечем».
Вслух же продолжила:
— Не паясничайте, Болотный. Выпивать можно. И в квартире находиться тоже. Но весь фокус в том, что после Вашего визита Жаркевич оказался избитым, а потом и вообще умер. Так, что не все в этой истории так просто. Расскажите, как Вы вообще попали в эту компанию в тот вечер? Что происходило в квартире?
Она сделала паузу и продолжила наугад:
— Как Вы его избивали все вместе или поодиночке?
Болотный даже наклонился в сторону следователя.
— Я уже Вам сказал, что никого не избивал. Могу повторить это тыщу раз. А что говорят другие? Это те, которых Вы перечислили. Вы, с ними поговорите. Они подтвердят мои слова.
— Я не могу раскрывать тайну следствия. Вы же это по собственному опыту прекрасно знаете. Могу только сказать, что все они топят Вас. Так, что лучше рассказать все, как было на самом деле. Ведь все равно мы докопаемся до истины. Только потом будет поздно признаваться. И потом. Скажите, Вы договорились встретиться с Иваном Жаркевичем. Так?