Поэтому Гаровец в очередной раз с чистой совестью выносит постановление о приостановлении предварительного расследования в связи с невозможностью проведения следственных действий, без которых не может быть принято решение об окончании предварительного расследования.
***
— Да, пункт 5 части 1 статьи 246 Уголовно-процессуального кодекса Республики Беларусь в новой редакции предоставляет следователю право приостановить следствие по этому основанию, — сделал отступление от повествования Адам Александрович. — Раньше такого не было. Ты же помнишь, что было так: проводится расследование. И приостанавливается оно только при розыске подозреваемого или обвиняемого, а также в связи с не установлением лица, подлежащего привлечению в качестве обвиняемого. В иных случаях нужно было продлевать срок расследования вплоть до Генеральной прокуратуры.
Теперь же этой процедуры можно избежать. И все законно. Правда, если по делу нет никого, в отношении которого избрана мера пресечения в виде заключения под стражу. Законодатель предоставил следователю дополнительное право. Многие недобросовестные следователи стали пользоваться этим, как заблагорассудиться. Без всяких на то особых оснований. И все шито — крыто. Все довольны. Всё законно. А расследование не движется. Виновные к ответственности не привлечены.
Только в конце февраля эксперты выносят свое заключение. В нем черным по белому написано, что черепно-мозговая травма у Жаркевича является единым комплексом повреждений, включающим в себя повреждения мягких тканей головы, костей черепа, оболочек и вещества головного мозга. Каждое из травматических воздействий в области головы может само по себе привести к внутричерепным повреждениям, либо усугубить повреждения, которые развились от предыдущих травматических воздействий.
— Что — то очень уж больно мудрено, — удивился вслух Иван Николаевич.
— Да, замысловато и не совсем понятно. Ты прав, — согласился рассказчик. — Такие выводы делались по одной причине, когда эксперты не хотели брать на себя ответственность за будущее развитие событий по делу. А зачем? Можно ведь вот так замысловато все описать с использованием медицинских терминов, а следователь пусть сам думает и принимает решение, за которое, по идее, только он будет отвечать. Хотя мы — то знаем, что отвечать он не будет никогда. По причине того, что он — следователь. Но, слушай дальше. Будет не менее интересно и занимательно. И в то же время жутковато как-то.
***
Прочитав заключение, Гаровец, как и наш ветеран, не совсем поняла мысль экспертов. Но, в таком случае естественно, если чего-то не понимаешь, то нужно спросить у кого-то, кто понимает. В частности, у тех же экспертов. И закон предоставляет следователю право допросить в качестве специалиста или эксперта тех экспертов, которые давали то или иное заключение.
Гаровец прекрасно знала о таком ее праве. Но при этом она рассуждала так:
— Это же мое право, а не обязанность. Значит, если я не стану никого допрашивать, а приму решение якобы в соответствии с таким заключением, то никто меня ругать за это не станет.
Правда, рассуждала она так спустя почти месяц после получения заключения эксперта. Прямо скажем, не спешила она работать по этому делу.
В течение этого времени она закончила расследование по другому делу и направила его прокурору для передачи в суд. Таким образом, не принимая никакого решения о возобновлении расследования по этому делу, работала по другому делу. Ведь от нее требовали выполнение плана по направлению дел в суд.
Не сведущие люди могут возразить, что никаких планов об этом нет.
Да. Как таковых планов нет. Никто их не составляет и не доводит до подчиненных. Но работа следователя, как впрочем, и всего следственного отдела, оценивалась раньше, оценивается сейчас, и, скорее всего, будет оцениваться в ближайшем будущем именно по количеству дел, направленных в суд, и прекращенных. Если один следователь направил за месяц в суд только одно дело, то это одно. А другой следователь в это же время направил в суд два дела. Вот его поощрят за такую работу. Он будет в передовиках со всеми вытекающими из этого последствиями.
А то, что какое-то там одно дело приостановлено из-за того, что нужно провести экспертизу, и после проведения ее расследование длительное время не возобновлялось, ничего страшного. В конце концов, Гаровец же все — таки 26 марта (чуть не через месяц после получения заключения СМЭ) возобновила расследование.
Принимать решение по делу самостоятельно как обычно она не решилась. Поэтому, со всеми материалами дела снова пошла к Карташову. Тот теперь занимал пост заместителя начальника этого самого РОСК. Но уже готовился возглавить другой райотдел, так сказать, шел не повышение. Пока что-то с переводом получилась заминка.