Постучав в дверь, спросила:
— Можно?
— Конечно. Проходи, садись. Что у тебя?
К этому времени Карташов ко всем следователям обращался на «ТЫ». Считал, что так проще.
— Пришло заключение по делу по факту смерти Жаркевича. Помните, я докладывала Вам это дело. Там есть два человека, которые, якобы, избивали потерпевшего. Но вот эксперты не дают заключение от чьих ударов он умер.
Она не стала обращать внимание руководителя на то, что уже почти месяц прошел, как она получила заключение экспертов, а расследование по делу возобновлено только что.
А он и не поинтересовался такими «мелкими» подробностями расследования.
— Так, оставь мне это дело. Я посмотрю. А ты через часок зайди ко мне.
— Хорошо.
Выйдя от Карташова, Гаровец прошла в свой кабинет и занялась текущей работой по очередному делу. Хотя их у нее было всего два, но заниматься ими она должна была постоянно.
Через полтора часа она снова была в кабинете Карташова и ожидала его указания по делу.
— Посмотрел я дело и заключение. Действительно, нельзя точно определить, кто причинил смерть… как его?
— Жаркевичу.
— Да, да, Жаркевичу. Из двух подозреваемых я не смог определить, кому можно предъявить обвинение. А ты как считаешь?
— Точно так же. Поэтому я к Вам и пришла за советом и помощью.
Карташов задумался на минуту, а потом сказал:
— Значит, сделаем так: прекращай преследование против обоих за недоказанностью их участия в преступлении. А расследование по делу приостанови за не установлением лица, подлежащего привлечению в качестве обвиняемого.
— Милиция поднимет вой. Они — то давно считают, что преступление раскрыто.
— Милиция не будет отвечать, если их оправдают за недоказанностью. А ответим мы.
— Хорошо. Я могу забрать дело?
— Конечно. Действуй. Я утвержу постановления.
26 марта Гаровец возобновила расследование по делу.
Буквально через 2 дня (это же надо, какая прыть!), то есть 28 марта она вынесла постановление о прекращении уголовного преследования в отношении Болотного и Мельникайте, указав в нем, что исчерпаны все возможности для собирания дополнительных доказательств.
А еще через день, то есть 30 марта, она же выносит постановление о приостановлении предварительного расследования в связи с неустановлением лица, подлежащего привлечению в качестве обвиняемого.
И все бы ничего. Если бы не одно «но».
Дело в том, что и Гаровец и ее куратор уже не первый год в следствии. И уголовно — процессуальный кодекс должны были не только знать, но и выполнять его требования. Они — то должны были прекрасно знать о том, что приостановить по такому основанию предварительное расследование возможно только после истечения срока расследования. А при возобновлении расследования тот же Карташов установил ей срок расследования в течение месяца со дна возобновления расследование, т. е. до 26 апреля. Тем не менее, Гаровец выносит постановление через 4 дня после возобновления расследования, и Карташов соглашается с ней. Чудны твои дела следователь! Если не сказать больше.
У кого — либо может возникнуть законный вопрос: а куда смотрела прокуратура? Прокурор, его заместитель, курирующий следствие. Они — то должны были контролировать дела, которые приостанавливались за не установлением виновного.
Должны были. Но такой уж, значит, контроль был в этой районной прокуратуре.
Следователь сообщила о принятом решении прокурору и сестре Жаркевича. Когда она еще только печатала такое уведомление, то почему — то подумала:
«Наверняка, опять заявится и начнет требовать привлечения обоих фигурантов к уголовной ответственности. Но теперь я ее сразу же пошлю к Карташову. Он умеет запудрить мозги таким просительницам. Так и сделаю. Не обной же мне отдуваться перед ней. Решено».
Действительно, получив такое уведомление, Людмила опешила. Вначале она вообще не могла понять, что написано в этой бумаге. Потом поняла, что виновные, вроде бы как есть, но привлечь их к ответственности нельзя.
Вот и делу конец. А кто слушал молодец.
То, что брата не вернуть и его убийц не станут привлекать к ответственности, так это все пустое.
«Что делать? Как рассказать все это маме? Она же не переживет такого. К кому обратиться за помощью? Постой, есть же еще прокурор. Нужно идти к нему. Если он не поможет, поеду в Минск. Но правду найду. Есть же и на этих следователей управа! Не сошелся клином свет только на этом следователе (разговорное, не сошелся клином белый свет: кто — либо или что — либо не является единственным, исключительным — есть и другие или другое для выбора, — от автора)».