Я еще понял бы это в том случае, если постановления отменял бы Генеральный прокурор, а расследование проводилось, например, в Витебской области. Я имею в виду то, что для пересылки дела в этом случае нужно определенное время.
— Но, ведь можно указать срок начала расследования и через несколько дней после отмены постановления. Вот за эти дни дело и поступит в тот РО СК, где проводится расследование. Можно же? — Задал риторический вопрос Иван Николаевич.
— Ты верно рассуждаешь. Но такого на практике нет. А почему?
— Почему?
— Вот на этот вопрос у меня ответа нет. Но пока существует такая вредная система, многие недобросовестные следователи пользуются этим в своих интересах. Опытная в таких делах, как я уже говорил, старший следователь Гаровец в этом плане не отставала от других своих сослуживцев. И все это при прямом попустительстве со стороны, как прокуратуры, так и своего конкретного руководства. Это при том, что в Следственном Комитете и в районных отделах на местах есть специальные чиновники, которые занимаются надзором за расследованием дел. Так сказать, внутренний контроль. В том числе и за сроками проведения расследования. Да, есть. При нас такого не было. Был начальник следствия и его заместители. Был прокурор. И все. А теперь столько контролеров!
— Как говориться, у семи нянек, дитя без глаза, — с усмешкой на лице констатировал Иван Николаевич.
— Совершенно верно, друг ты мой и товарищ.
— Только 14 мая, то есть спустя двадцать шесть дней после отмены постановления о приостановлении расследования по делу заместителем прокурора, которая установила срок расследование в течение месяца, но не с момента отмены постановления, а со дня принятия дела к производству следователем, Гаровец выносит постановление о возобновлении расследования. И это при том, что прокуратура, в лице Селезневой, да и самого прокурора, просто обязана была контролировать исполнение следователем своего же решения. Своего! Хотя бы по датам. Но, как ты видишь, ни о каком контроле, надзоре говорить не приходится. Райпрокурор вообще от всего этого самоустранился. Отличная позиция. Он, видишь ли, занимался другими делами, более важными. А такой мелочевкой, как надзор за следствием, заниматься он считал ниже своего достоинства. Эти занимается его заместитель.
— Я вот еще что подумал, — добавил Иван Николаевич. — Ведь районная прокуратура и РОСК находятся в одном в общем — то не очень большом по территории районном центре с населением менее ста пятидесяти тысяч человек. Расстояние между ними можно пешком пройти минут за тридцать. Как такое могло получиться, что дело из прокуратуры шло чуть не месяц? Уму не постижимо?
— А оно и не шло столько дней. Открою тебе маленький секрет. После того, как через два дня оно оказалось на столе начальника РО СК, он тут же отписал его Гаровец. Она получила его и с чистой совестью положила на нижнюю полку сейфа. Она и не думала сразу браться за него. Были ведь и другие более срочные дела. А это уже до предела заволокиченное ею же дело можно будет «по расследовать» позже при удобном случае.
— Да, дела!
***
После возобновления предварительного расследования, назначив повторную комиссионную судебно — медицинскую экспертизу, производство которой она поручила экспертам уже областной СМЭ, Гаровец положила дело на нижнюю, считай, дальнюю, полку сейфа. И забыла на время про него.
Почти через месяц, так ничего и, не сделав по делу, а именно 11 июня, она вновь приостановила расследование из-за невозможности проведения следственных действий, без которых не может быть принято решение об окончании расследования, так как не окончена комиссионная экспертиза. Знакомая формулировка, не правда ли? Круг замкнулся в очередной раз.
5 июля заключение, наконец — то, готово и направлено в РО СК. Ознакомившись с ним, Гаровец не ринулась сразу же возобновлять следствие и раскручивать дело. А зачем. Есть ведь и другие дела.
Только спустя неделю после получения заключения экспертов и ознакомления с его содержанием, не зная конкретно, что делать дальше, она уже в который раз пошла за поддержкой все к тому же Карташову.
— Викентий Степанович, разрешите?
— Да, входи, входи. Присаживайся. Что у тебя. Только коротко, у меня на носу совещание, а я еще не полностью подготовил доклад.
— Пришло, наконец, заключение комплексной экспертизы по факту смерти Жаркевича. Помните, я докладывала Вам это дело? Там есть два человека, которые избивали потерпевшего на глазах у двоих свидетелей.
— Так, вспомнил. И что же нам такого интересного подсказывают областные эксперты? Есть хоть что-нибудь толковое в их заключении? Или как обычно понос слов и запор мысли?