— Действительно, трудно разговаривать с людьми, которые в юриспруденции ни бум- бум, — улыбнулась не понятно чему Монич.
— Может ты и права, — Гаровец пожила плечами. — Может быть. Так вот. Возвращаясь к нашему делу, нужно ответить на вопрос: кто из этих двоих причинил телесные повреждения, повлекшие смерть Жаркевича? Пока ответа нет. Не установлено это лицо. И установить это не представляется возможным. Эксперты тоже не помогают своими замысловатыми заключениями. Как и очевидцы и подозреваемые. Все врут. Хоть не много, но врут.
— Но, что-то же надо делать.
— Я на твоем месте возобновила бы следствие. Допросила бы кого-нибудь. И снова приостановила расследование. Ничего другого я подсказать не могу. Хотя и допрашивать уже не о чем, да и некого. Я, вроде, все уже выяснила. Нужно давать юридическую оценку собранным доказательствам. А какую, я не знаю.
— В том то и дело, — задумчиво сказала Монич. — Ладно, подумаю еще. Может, что и придумаю. Посоветоваться даже не с кем.
— А к Карташову ходила?
— Так ведь он скажет то же, что и ты.
— Ну, тогда дерзай, Светланка.
— Пока.
Разговор с Гаровец ничего не дал для Светланы. Никакой перспективы впереди она не увидела.
«Пойти по пути, на который толкает нас сестра погибшего, — безумие. И руководство не даст это сделать, — размышляла Монич. — Возобновлю. А потом опять приостановлю. И точка».
Через несколько дней, а именно второго ноября 2012 года, Монич возобновляет предварительное расследование. Срок расследования еще раньше установил Карташов в один месяц.
Допросив повторно только одного Мокрого, третьего декабря 2012 года Светлана Иосифовна с согласия все того же Карташова выносит постановление о прекращении уголовного преследования Мельникайте и Болотного за недоказанностью их участия в совершении преступления. В тот же день она выносит постановление о приостановлении предварительного расследования в связи с не установлением лица, подлежащего привлечению в качестве обвиняемого. При этом, не стесняясь, фактически переписывает, изменив отдельные выражения, последние постановления Гаровец об этом же.
О принятом решении уведомляет подозреваемых и Жаркевич Людмилу.
Прошло уже больше года после совершения жуткого преступления. А дело не сдвинулось с мертвой точки. И оба избивавших Жаркевича фактически оправданы следователем. Вот так!
Но ни Монич, которая выносила это постановление, ни Карташов, согласившийся с ней, заверив это согласие своей подписью на постановлениях, не предвидели дальнейшее поведение Людмилы. А ведь должны были почувствовать, что она не остановится, пойдет дальше, чтобы разобрались в этом деле.
На первый взгляд обывателя простое дело. А вот разрешить его по существу никто из юристов с высшим образованием не решается. Пока.
Глава 4.
Помощь и поддержка
Получив очередное уведомление следователя, Людмила совсем расстроилась. Она расстроилась из-за того, что все ее усилия пропали даром. Но еще больше из-за того, что об этом узнает мама. Последнее больше всего беспокоило ее. Ведь та практически каждый день интересовалась у дочери ходом расследования по делу, как она уверенно говорила, об убийстве ее сына.
«Как ей обо всем этом сказать? Какими словами? Нет, это не возможно. Так не должно быть. Ведь должен же быть какой-то выход»? — так она рассуждала, выполняя свою работу на предприятии.
Надо сказать, что горе по случаю такой нелепой смерти брата заставило ее несколько замкнуться в себе. И это заметили ее подруги. Они, конечно же, слышали о случившемся. Но с Людмилой об этом старались не говорить. Зачем бередить человеку незаживающую рану. Как в свое время пел один бард: «Не сыпь мне соль на рану, не говори навзрыд, не сыпь мне соль не рану, она еще болит!»
И в то же время старались как-то ободрить подругу, подсказать, как выйти из этого заколдованного круга.
Однажды одна из ее подруг посоветовала обратиться к адвокатам.
— Я знаю одну адвокатессу, которая должна тебе помочь. Она многим уже помогла. В том числе и мне. Помнишь, у моего брата были серьезные неприятности с наркотой? Ему светило, как уверял нас всех следователь, не менее восьми лет колонии, а может и больше. Тоже мне нашли наркодилера.
— Кого? — Переспросила Людмила.
— Ну, это, следователь его называл так. А еще говорил, что братишка — делец, занимающийся оптовым сбытом наркотиков. Это, наверное, и есть наркодилер.