— Успокойтесь. Все проведем в свое время. Значит, Вы не причастны к причинению смерти Жаркевича?
— Так я же все время это талдычу. Но мне не верят. Слушают этих недоносков.
— Скажите, Вы были на месте происшествия?
— Был. Но Ивана не избивал. Это сделали Мельникайте и его ухажорка.
— Хорошо. Пока мы будем исходить из этого. Но я, как Ваш защитник, хочу посоветовать сейчас, по крайней мере, в начале следствия, не давать никаких показаний.
— Как в начале следствия? Это уже тянется больше года. Меня несколько раз допрашивали. Я давал показания. А теперь, что, отказаться от них?
— Так Вас уже допрашивали? И без защитника?
— Ну, так я об этом и говорю. Правда, меня допрашивали, как свидетеля. А у свидетеля нет защитника.
— Почему нет? У всех участников процесса, кроме следователя, конечно же, может быть защитник или представитель. Но вернемся к нашему делу. Так расскажите коротко, какие показания Вы давали.
— Я же говорю, что пришел к Ивану в гости. А там разборки начались между ним и Мельникайте. Потом вмешалась и его ухажорка, Эльвирка — задирка. Они вдвоем били Жаркевича. А потом еще голыми проводами водили по телу Ивана. Я же его пальцем не тронул. И ушел оттуда.
— Так это было в доме у потерпевшего?
— Ну, да. Только не в доме, а в квартире.
— Хорошо. Я поняла. Тогда давайте только такие показания. И не меняйте их. Это может быть не правильно понято потом.
— Понял. Я же так и говорю все время. А мне следаки не верят.
— Так, что это не первый следователь по делу?
— Конечно. Это уже, если я не ошибаюсь, третий. Меняются они довольно быстро. Наверное, не справляются.
— Значит, мы договорились. И не волнуйтесь. Все будет хорошо. Как я понимаю, следователь будет предъявлять Вам обвинение по тяжкой статье. А это означает, что прокурор арестует Вас. Поэтому будьте к этому готовы.
— Не понял. Какое обвинение? Какой арест? А для чего тогда Вы здесь?
— Я здесь для того, чтобы помочь Вам выпутаться из этой неприятной ситуации. Но сразу сделать это мы не сможем. Такова наша судебная и следственная практика. Ничего не поделаешь.
— Что за практика такая, чтобы невиновный парился на нарах, а те, кто совершил преступление, гуляли на свободе!?
Адвокат сделала вид, что не слышит бормотания подзащитного, и делала какие-то записи на листе бумаги.
Болотный некоторое время посидел молча, тупо уставившись в пол. Потом как-то отрешенно сказал:
— Хорошо. Какое — то время я посижу. Но потом меня должны будут выпустить. А тех двоих уродов посадить на мое место.
— Посмотрим. Про них я ничего не могу сказать. Но Вам я постараюсь помочь. Верьте мне.
С этими словами Байкевич поднялась и подошла к двери, чтобы позвать следователя. Но дверь сама открылась. На пороге стоял Трегубов.
В голове у адвоката даже мелькнула шальная мысль о том, что тот стоял и подслушивал ее разговор с Болотным. Но она отогнала ее, как совсем уж несуразную.
«Зачем это ему?».
— Ну, что все в порядке? Мы можем продолжать?
— Да, конечно. Мы готовы к бою. И не забудьте ознакомить меня с предыдущими показаниями моего подзащитного. Ведь Вы не сказали мне, что его уже допрашивали по настоящему делу.
— Так уж и к бою? Может, все-таки правду будешь говорить, а, Болотный? — Обращаясь к задержанному, спросил Трегубов, усаживаясь за стол и раскладывая на нем документы. — А с показаниями его я Вас ознакомлю обязательно, — сказал он, обращаясь уже к защитнику. — Могу ксерокопировать их.
— Было бы не плохо.
— Я и так говорю правду, — заверил Болотный. — Только мне, я смотрю, не очень — то верят. А верят этим извращенцам.
— Хорошо. Начнем.
После допроса Болотного в качестве подозреваемого, в ходе которого тот повторил свои показания, которые давал ранее, Трегубов предъявил ему обвинение в совершении преступления, предусмотренного частью 3 статьи 147 УК, то есть ознакомил с постановлением о привлечении в качестве обвиняемого с вручением копии его и допросил в качестве обвиняемого.
Болотный виновным себя, конечно же, не признал. И, не послушав совета адвоката, повторил свои прежние показания. Иными словами дал показания.
После этого следователь предъявил ему постановление о применение в отношении него меры пресечения в виде заключения под стражу, санкционированное Селезневой.