4.
Я остановился и, прищурившись, взглянул вверх. Надо мной неожиданно застыли радуги и стали сворачиваться в столь же серебристые облачные образования. Эти образования под всеобщий восторг экзальтированных маргариток стали обретать подобие человеческих форм, но до людского подобия эти существа словно не дотянули. Я всмотрелся. Передо мной материализовались четыре эфемерные полупрозрачные фигуры.
На этой планете я уже привык к любого рода необычному. Понимание происходящего стало приходить само собой. Я понял, что это и были Они – цветочные боги – легендарные Первый, Второй, Третий, Четвёртый...
Они плавно спустились на землю, нежно коснулись грунта. Поле огласилось дребезжащим ликующим звоном. Из него выделялись восторженные крики:
– Боги! Наши боги сошли к нам!
– Наши благодетели!
– Виват, четырем богам!!!
При этих словах поле вмиг зазвенело нестерпимо оглушительно.
Четыре сущности фактически не реагировали на ликующий звон и всеобщую экзальтацию. Казалось, они были чем-то озабочены. Переговариваясь друг с другом, они медленно шли по полю эксперимента и внимательно всматривались в плоды своих трудов. В руках их были какие-то цилиндры, напоминающие лейки. Иногда кто-то из генетиков наклонялся над цветами и выборочно, согласно их логике, посыпал растения из цилиндра.
Я понял: пришло время опыления.
…Жалкие подобия людей… Что сделали вы с доверчивой вам планетой наивных, но почти бессмертных цветов?.. Или вы позавидовали их долголетию? Однако природа не прощает насилия над собой.
Передо мной были полупрозрачные сущности, молекулы которых разлетались от малейшего дуновения закатного ветра. И им доставляло труда уплотнять свое эфирное тело после каждого такого порыва. При этом их лица искажала гримаса боли, которая уже фактически приросла к ним. Тела четверых были словно в разряженном состоянии.
Видимо, за это теперь цветы стали именовать их богами, догадался я. Наивные маргаритки решили, что их генетики перешли уже на более высокий уровень существования, тогда как мне, постороннему, и все же человеку, налицо было разряжение плотного тела вследствие мутации.
Завидев вдали меня, они не удивились. Скорей всего, болтливые маргаритки поведали им о госте с упавшего астрокрейсера.
Четыре эфемерные сущности двинулись ко мне.
– Поговорим? – предложил мне тот, кто оказался ближе других.
– Поговорим, – согласился я.
– Человек?
– Человек, – твердо ответил я, предприняв все усилия, чтобы не улыбнуться. Действительно, в устах подобных существ такой вопрос был смешным.
– С какой миссией? – бесцветно продолжал допытывать меня тот же, и я понял, что он их капитан.
– Без миссии, – ответил ему в тон, тут же выругав себя за неосторожность. – Я потерпел аварию. Мой астрокрейсер разбился на западе ваш… этой планеты. – Четверка переглянулась. – А вы, позвольте предположить, Первый?
Это был абсолютно правильный ход в данном общении. Говоривший со мной выпрямился, при этом некоторые молекулы его тела воспарились над его головой, а трое подопечных облегченно вздохнули. Тем не менее, разговор продолжал говоривший ранее:
– Откуда знаешь? Что-то не верится, что мы так известны.
– Вы известны среди них, – я сделал жест рукой вокруг себя. – Не только известны, сверхизвестны. Они боготворят вас.
Но Первый не поддержал эту тему разговора.
– Да, верно, я Первый, он, – Первый показал на приземистого «человека», – Второй. Это, – худосочного вида молодой «мужчина» кивнул головой, – Третий. А вот это – Четвертый, – пожилой «человек» с окладистой бородой скосил на меня глаза.
Мне было жаль их. Ведь они даже не поддавались земному описанию. Одно лишь определение было уместно здесь: разреженные субстанции.
– Все мы команда генетиков, потерпевшая крушение, как и ты, и продолжившая свою работу здесь. У нас было определенного рода задание во Вселенной, вследствие аварии мы не смогли ее выполнить. Однако слово офицера есть словом офицера: миссия выполняется в другом варианте. И, как видишь, успешно.
Я окинул взглядом пространство вокруг себя… Звон стих, перешел в шелест: напоенные смертоносным питьем маргаритки под его действием погружались в галлюциногенный сон, где они испытывали боль и страсть, любовь и радость – словом, все человеческие чувства. Их сны тонкими голограммами взлетали над полем. И это было прекрасное зрелище.
Но теперь, если вслушаться, в шелест примешались стоны. Присмотревшись, я понял, что это были стоны тех цветов, чей срок пребывания здесь пошел на часы. Стоны обреченных умереть к утру.
– Зачем вы это сделали?
– Наивный человек, – Четвертый хотел потрепать меня по плечу, но передумал, и его рука зависла в воздухе. – Это наша миссия, наша работа!
– Видишь, мы не спрашиваем твое имя: это здесь не имеет никакого значения. Становись Пятым, тем более, что наши подопечные, по-моему, к тебе благосклонны, – и Третий многозначительно подмигнул мне.
– Сперва будешь ассистентом, а потом, и генезисом маргариток займешься, – деловито пробасил Второй.
Меня все это уже начинало раздражать. Я всегда сохранял право выбора за собой, а тут даже не люди – неясно кто расписали мою роль и даже придумали имя. Лихо! Однако если уж на то пошло, я сам придумаю себе миссию!