— А нет ли какого-нибудь справочника, который от меня утаивают?
— Нет. Ни одному справочнику не вместить того, что вам надо знать об искусстве быть отцом.
Люк потер подбородок, и щетина поцарапала ему ладонь. Он взглянул на Сидни и вдруг почувствовал себя помятым и неухоженным. Когда он в последний раз брился? Такой женщине, как Сидни, наверняка нравятся элегантные стройные красавцы.
Люк мысленно одернул себя: какое ему дело до того, побрился он утром или нет? Ему просто нужна консультация в одном вопросе взамен консультации в другом. Чихать он хотел на ее одобрение! Не на свидание же с ней ходить.
Возвращаясь к более насущным проблемам, Люк задал вопрос:
— Вы считаете, что мне этого не постичь?
Она сделала шаг к мужчине и опустила руку ему на плечо.
— Отнюдь нет.
Ее прикосновение не успокоило. Наоборот, оно усилило кипение в крови. Она возбудила в нем мысли о таинственном лунном свете в знойную летнюю ночь. Такие мысли, которым не стоило давать воли в комнате, где находилась его дочь. Обуздав внезапно возникший интерес к этой женщине, словно набросив сеть на дикого зверя, он перевел взгляд на Эмили и сосредоточился на ней. Его дочь сидела, вытянув пухлые ножки, и жевала ухо своего барашка. Вот кто теперь играл в его жизни главную женскую роль.
— То, что вы испытываете, — нормальные родительские чувства, естественные страхи и беспокойства. Смиритесь с тем, что будете совершать ошибки. Их совершали и ваши родители, и мои, и тем не менее мы выжили.
В самом деле? Неужели он вышел невредимым из так называемой «семейной лодки»? Ему не хотелось об этом думать, и он мысленно обещал себе, что Эмили минует подобный кошмар.
— Вас послушать, так и не подумаешь, что вы бухгалтер. — Он окинул ее опасливым взглядом: эта женщина словно читала его мысли, знала о его страхах и сомнениях.
— Думаю, у вас достаточно времени на размышления о том, что лучше для вашей дочери, — продолжала Сидни. — Поговорите с другими родителями. Наверняка есть уйма клубов, в которые вы могли бы вступить. Существуют даже группы поддержки. А я вряд ли вам помогу. Я тоже всех ответов не знаю.
— Но вы говорили, что воспитывали своих братьев и сестру, — ухватился он за последнюю соломинку. — Можно мне с вами связаться в экстренном случае? Вдруг она подавится? Или у нее начнется жар? Или…
— Наберите девять-один-один. Запишитесь на курсы первой помощи. Ну, и вызовите доктора. И вообще, действуйте по обстановке.
Люк не мог смириться с отказом. После целой недели изоляции и одиночества он нуждался в обществе, особенно в обществе Сидни.
— Конечно же, нам придется выделить время, чтобы заняться вашей проблемой. — Он дал ей время вникнуть в смысл сказанного. Она покосилась на него, развернулась и снова оказалась с ним лицом к лицу. — Иногда это можно было бы совместить во времени.
Скрестив руки на груди, она приняла позу инквизитора.
— Рокси говорила, что вы отменный кулинар.
Это было констатацией факта, но Люк уловил сомнение в ее голосе. Он подавил свою обычную скромность. Надо так ошеломить эту женщину, чтобы она решила, что он единственный кулинар, способный помочь ей.
— Я удостоился нескольких призов. Какую кухню вы хотели бы освоить?
— Всякую, но в основном французскую. Например, научиться делать шоколадное суфле или крем-брюле.
— Французскую? Гм… — Он сглотнул, пытаясь скрыть свое замешательство, и поскреб подбородок. — Ага. — Ему были знакомы французский картофель фри, французский луковый суп, французский батон и несколько возбуждающих чувственность французских вин. Возможно, ему удалось бы разработать новое блюдо французской кухни… какой-нибудь чили с круассаном. Но будет ли это съедобно?..
— Вы обладаете достаточной квалификацией?
Свою репутацию он заработал на самом жгучем чили, какой только можно было попробовать к северу от Рио-Гранде. Свой пивной бар он назвал «Погребок железного коня», потому что только железный желудок мог переварить острый чили с крепким пивом. Правда, он создал еще яблочный пирог и десерт, от которого у женщин слюнки текли…
Чем не французская кухня?
— Само собой, — заявил он и с ужаснейшим акцентом добавил, пряча за широкой улыбкой свое замешательство: — Уи, мамзель.
ГЛАВА ВТОРАЯ
«Маму Эмили, как и вас, заботит только карьера».
Это мимолетное заявление два дня спустя еще звучало обвинением в голове Сидни. Она не отрицала верности сравнения между ней и его… Шейлой, кем бы та Люку ни приходилась. Хотя Сидни сознавала, что это не совсем так. Мать маленькой Эмили получила то, чего Сидни не досталось, — собственного ребенка. Как же могла эта женщина бросить свою дочь, словно заезженную пластинку?