– Изен против моего дяди? – Это звучало многообещающе. Граф Изен был безумен, как мешок хорьков, но весьма талантлив, и к тому же возглавлял личную регулярную армию.
– Уверен, лояльность графа безупречна, – ответил По. – Но пока он не может выразить своё мнение по данному вопросу. Даже если бы самый быстрый гонец немедленно выехал бы из здания – граф может быть где угодно поблизости от Вермильона. Боюсь, король просто ожидает сопротивления там, где его вовсе не существует.
Я в этом сильно сомневался, но так или иначе, мнение графа не имело значения, раз он до сих пор находился в своих владениях на юге.
– Так значит, мы обречены прожить остаток наших дней в этой жуткой темнице?
Я уселся в кресле поудобнее и улыбнулся горничной, стоявшей наготове между двумя стражниками у двери. Симпатичная девушка с рыжими локонами.
– К утру нас переведут в Марсейльские камеры. – сказал древний дряхлый лорд, которого я узнал, но имени не помнил. – Этот глупый мальчишка слишком боится отправлять с нами людей прямо сейчас.
– Хм-м-м. – Я попробовал свою цепь. Оказалось, что тяжёлые цепи нужны лишь для вида. Тонкая удержит человека ничуть не хуже. Мне проще было сломать ножку кресла, на которую был намотан её второй конец. На самом деле, если бы не полдюжины стражников, стоявших у стены, я мог бы просто перевернуть кресло и снять цепь. Но меча у меня не было, нож конфисковали, и я не собирался драться с шестью тренированными стражниками – так что мои возможности были ограничены. – Они, похоже, веселятся. – Из зала Гертета до нас донеслись звуки беседы – низкий продолжительный гул, прерываемый редким пронзительным смехом или взрывом аплодисментов. – Они уже в большинстве своём ничего не соображают от страха. – Сказал барон Стромбол, дородный, но свирепый мужчина, управлявший значительной территорией в горах к северу. – Они в ужасе перед тем, что за воротами, боятся, что Красная Королева не вернётся спасти их, и боятся, что она вернётся.
– Она не умерла? – На самом деле я и не верил в это. Не верил, что она способна умереть. Только не такая крепкая женщина. А Молчаливая Сестра… она всегда казалась такой старой, что смерти не было смысла о ней волноваться.
Барон всплеснул руками, зазвенели цепи.
– Кто знает? Гертет сказал, что мертва, но, кроме его слов, я ничего об этом не слышал. Принимает желаемое за действительное?
Я поджал губы. Для самого невероятного наследника это, возможно, единственный шанс поноси́ть корону. Быть может, он просто решил рискнуть. У нас обоих есть эта слабость. Желание рискнуть я понимал.
Мы сидели, а время шло. Я взял кубок вина и подцепил оливку из тарелки. Улыбнулся горничной и получил в ответ сердитый взгляд. Несколько частей моего тела даже перестали болеть, хоть я и знал, что завтра буду ходить, как старик, если вообще смогу встать. В целом мне было бы даже и неплохо, если бы не уколы непрошенной совести. Я оставил жену Дарина и ребёнка на волю некроманту и послал дюжину человек под командованием сияющего рыцаря спасти их. А ещё, кроме колючей совести, вечер мне портил непомерный ужас. Точное знание, что силы у Аппанских ворот вскоре будут смяты (если этого ещё не случилось), и что дворцовые стены затопит поток мёртвых граждан, которые перебьют нас всех.
Спустя час этого тревожного отдыха начались крики. Я тут же узнал их, хотя звук едва доносился из-за занавешенных окон. Смертный крик, доносившийся из мёртвых ртов отовсюду вокруг дворца.
– Какого?.. – Барон поёрзал в кресле, которое было для него слишком узким.
– Здесь нежить. – Я хотел безропотно объявить это, но вышел лишь тихий писк.
– Что? – Бонарти По выглядел как человек, испуганный чем-то совершенно неизвестным.
– Плохая тварь, – сказал я.
Судя по звукам, нежить явилась не во главе прорыва ворот. Смертные крики были разрозненными и слишком тихими. Но всё равно, мертвецов было много, да и саму нежить стоило бояться. В Аду единственная нежить мгновенно победила Снорри вер Снагасона.
Моё кресло неожиданно оказалось уже не таким удобным – теперь оно больше походило на якорь, удерживающий ягнёнка перед резнёй. Иллюминация свечей и ламп нового короля к этому времени померкла, словно наступил второй закат, которому не было дела до людских творений – этот закат заботило лишь то, чтобы весь свет умер. Тени вытянулись и потемнели, подёргиваясь от возможностей.