– Дитя моё! – Шейх Малик притянул дочь к себе, открыв её шею и плечо, отчего ха'тари хватил бы удар. Потом он уставился на меня холодными глазами.
– Верблюды! – Тарелль потянула отца за руку. – Они… он спас меня, отец! Принц Ялан… он встал у них на пути, когда они побежали, и вытащил меня.
– Это правда! – солгал я. – Я прикрыл её своим телом, чтобы её не раздавили. – Ворча, я стряхнул руки братьев. – На меня наступил верблюд, который растоптал бы вашу дочь. – Разбушевавшись, я одёрнул свою одежду, желая, чтобы на мне были кавалеристская рубашка и куртка. – И мне не нравится, когда у моего горла держат чёртов нож братья женщины, которую я защитил ценой огромного личного риска. Братья, которые, к слову, прямо сейчас горели бы в огне в оазисе Пальм и Ангелов, если бы я не был ниспослан, чтобы спасти ваши жизни!
– Отпустить его! – Шейх бросил на обоих сыновей мрачные взгляды, хотя ни один из них уже меня не держал, и махнул им рукой. – Ступайте с Тахнуном и верните наших животных! И вы! – он обернулся к трём слугам, не обращая внимания на их раны. – Приведите лагерь в порядок!
Снова повернувшись ко мне, шейх поклонился в пояс.
– Тысяча извинений, принц Ялан. Если вы окажете мне честь охранять моих дочерей, пока я спасаю наши товары, я буду у вас в долгу!
– Это честь для меня, шейх Малик. – И я поклонился в ответ, чтобы скрыть ухмылку, которую мне не удалось убрать с лица.
***
Спустя час я стоял перед вторым лучшим шатром шейха, охраняя всех четырёх его дочерей, которые сгрудились внутри, снова замотанные в безумные акры своих тоб. У девушек было три пожилых служанки, которые удовлетворяли их нужды и оберегали их добродетель, но это трио неважно себя чувствовало после того, как Солнце Зодчих осветило ночь. Две получили ожоги, а третья, видимо, сломала ногу, когда взрыв разбросал нас всех вокруг. Их раны обрабатывали неподалёку, возле шатра с ранеными мужчинами.
Важно было то, что никто из них не выглядел раненым смертельно. Пески ошеломляюще пусты: Мёртвый Король, быть может, и обратил на меня свой взор, но без трупов он представлял собой не большую угрозу.
Я слышал, как несколько раз упоминалось моё имя, когда сёстры тихими голосами за моей спиной обсуждали бедствие. Тарелль делилась своей историей о моей отваге перед обезумевшими верблюдами, а Лила напоминала сёстрам, что моё предупреждение спасло их всех. Если бы я не торчал снаружи, замотанный в халат кочевника, который вонял верблюдами, и от которого мои солнечные ожоги жутко чесались, то я, наверное, был бы весьма доволен собой.
Шейх вместе со своими сыновьями и стражей ушёл куда-то в дюны, ловить свой драгоценный груз и животных, на которых тот был навьючен. Я представить себе не мог, как они смогут выследить ночью верблюдов, или как они смогут найти путь обратно с ними или без них, но это определённо была проблема шейха, а не моя.
Я стоял, наклонившись против ветра и щурясь от мелкого песка, который ветер швырял в меня. За весь день путешествия дул лёгкий бриз с востока, но сейчас ветер повернул в сторону взрыва, словно отвечая на вызов, и усилился так, что вот-вот мог легко превратиться в песчаную бурю. Огонь на юге исчез, оставив лишь темноту и вопросы.
Спустя полчаса я устал стоять на страже и решил вместо этого посидеть на страже, умяв песок, чтобы сделать его немного удобнее для моей отбитой задницы. Я наблюдал, как самые здоровые слуги шейха достают уцелевшие дополнительные шатры и устанавливают их в меру своих сил. И слушал дочерей, покручивая обломок шатрового шеста, который подобрал в качестве меча. Я даже принялся напевать: потребуется нечто большее, чем взрыв Солнца Зодчих, чтобы сбросить лоск с первой ночи человека в мире живых после всего времени в Аду, которое казалось мне вечностью. Я пропел уже два куплета "Атаки Железного Копья", когда необъяснимая тишина заставила меня выпрямиться и оглядеться. Вглядываясь в мрак, я сумел рассмотреть ближайшего человека, который неподвижно стоял возле наполовину установленного шатра. Я раздумывал, почему они прекратили работать? Но главный вопрос пришёл мне в голову чуть позже. Почему я едва вижу их? Стало темнее – намного темнее – и всё буквально за несколько минут. Я посмотрел вверх. Ни звёзд. Ни луны. Что означало облака. А такого просто не случалось в Саха́ре. По крайней мере за то время, что я провёл в Хамаде.
Первая капля дождя попала мне точно промеж глаз. Вторая попала в правый глаз. Третья попала в горло, когда я собирался выразить недовольство. За десять ударов сердца три капли превратились в потоп, заставив меня попятиться в шатёр в поисках укрытия. Изящные руки обхватили меня за плечи и втянули за полог.