– Спасибо, – сказал рядом Снорри. – Было честью сражаться вместе с тобой, Баракель, было честью сдерживать ночь.
– Я вижу его. – Слова были такими тихими, что можно было подумать, будто они воображаемые.
– Что ты видишь, Баракель? – Раньше я насмехался над ним, он был занозой в моей королевской заднице, когда мы были связаны, но теперь у меня горло перехватило, и пришлось стиснуть зубы, чтобы проговорить эти слова, не спотыкаясь.
– Восход… вы… вы… его видите?
– Я вижу, – сказал Снорри.
– Он… прекрасен.
– Да.
И шкатулка осталась в моей руке. Безмолвная.
***
Странно видеть смерть духа, с которым делил свой разум. Ни Снорри, ни я не говорили ни слова, возвращаясь на дорогу.
Удивительно было узнать, что когда-то он был человеком, со своими мечтами и надеждами, как любой из нас, и с такими же глупостями. Я думал о том, что Баракель говорил в свои последние минуты – о том, как он сбежал из плоти и чувствовал себя богом с безграничным потенциалом, и в итоге оказался затянут в истории, которые о нём рассказывали люди, связанный их ожиданиями, пока, наконец, эти истории не сделали из него что-то новое.
– Мне его жаль, – сказал я, перебравшись через канаву и оглянувшись, чтобы посмотреть, как остальные продираются через остатки ограды. – Так и не получил возможности распоряжаться собой… или своим призраком… или чем там ещё.
Кара, проходя мимо, посмотрела на меня с лёгкой улыбкой на губах.
– Принц Ялан, а по-твоему, ты сильно отличаешься?
Я нахмурился и собирался уже возразить, но ведьма была права. Человеческие ожидания тащили меня на север, вопреки всем моим инстинктам, и эти узы были в точности такими же сильными, как магия Сестры. Слово "принц", имя "Кендет", история перевала Арал – всё это ловушки, в которые я попался. Конечно, я пытался их использовать, сбежать из них, извернуться… но, извернувшись, я превратился во что-то новое. В точности как Баракель. И так же ни о чём не подозревая.
Выживших лошадей оказалось легко собрать. Возможно, они боялись оказаться в одиночестве в диких местах, как и я, но все три осторожно вернулись на дорогу вскоре после того, как мы там собрались. Мы решили ехать дальше по дороге, только чтобы убраться подальше от останков нерождённого. Мы их уже не видели, но они были близко, и идея спать рядом с ними не нравилась никому из нас.
– Залезай. – Я поднял Хеннана назад, на Убийцу, отметив, насколько тяжелее стал парень. Я пустил жеребца шагом, отводя его от лошади Кары. – Тихо. И не кусаться, а то сменю твоё имя на Дезертир.
Пару минут спустя мы добрались до останков кардинальской процессии. Дорога была похожа на склеп – мостовую на сотню ярдов украшали части людей, которые нерождённый не успел в себя вобрать. Снорри сжал ладонь на орихалке и скрыл от нас худшее.
– Погодите. – Я выпрямился, когда мы добрались до разломанных останков паланкина кардинала Гертруды. – Дайте мне минутку. – Я соскочил с седла и вспомнил, как сильно у меня всё болит. Осторожно переставляя ноги, я добрался до обломков, не вступив ни во что, когда-то бывшее человеком. Я перевернул несколько кусков побольше, поднял несколько щепок, и наконец нашёл то, что искал. Стёр трупную кровь с рук и вытащил кардинальский багаж к остальным.
– Всё надеешься найти печать? – спросила Кара.
– Это была приманка. Принц оставил бы её себе, если бы эта ловушка не сработала. Но он не стал бы держать её при себе, или у кого-то из своих мертвецов.
– Он убил их всех, просто, чтобы заманить тебя в ловушку? – Спросил Хеннан, неуклюже сидя на спине Убийцы.
– Может, ему это даже понравилось. К тому же, это хорошее прикрытие – поднять мертвецов и ехать по главной дороге. Кто остановит кардинала? И нерождённый знал, что мне понадобится что-то вроде… этого! – Я вытащил печать из плотно упакованной пурпурной ризы. – Если уж я надеюсь пережить встречу со своей сестрой. – Я повернул её в руке: кубический дюйм серебра, витиевато украшенный с четырёх сторон, переходящий в кольцо на пятой, и с вырезанной печатью на шестой. Прижав такую печать к остывающему воску, можно отдать приказ сжечь еретика, основать монастырь или причислить грешника к лику святых. Я примерил кольцо на безымянный палец левой руки. К счастью кардинал Гертруда была женщиной выдающихся объёмов и с толстыми пальцами. – И конечно вишенкой на вершине этого маленького плана было то, что угроза наличия папского инквизитора – с их известным отношением к еретикам, – скорее всего означала, что я покажусь здесь один.