– Ты не узнал его что ли?
– Кого?
– Однорукого!
– А должен был?
– Это из-за тебя он однорукий!
Покряхтев, Снорри поднялся на верх лестницы и стряхнул меня на пол маленькой комнаты. Я лежал и стонал, пока Кара и Хеннан вылезали вслед за нами. Стены усеивали экраны и съёмные панели, а оставшееся место было покрыто трубами. Из комнаты выходило три тоннеля, один из них вертикально.
– Где мы? – На самом деле я имел в виду: "где Джон Резчик?".
– Внутри машины, – сказала Кара. – Профессор дал мне карту до места, где сможем использовать ключ. – Она посмотрела в шахту, из которой мы поднялись. – Он сказал, что здесь защита сильнее, так что твоему другу понадобится больше времени, чтобы нас найти.
– За исключением тех мест, где это не так, – добавил Хеннан.
– То есть? – Я сам быстро глянул за край. Ничего.
– В большинстве мест защита сильнее. Но есть и незащищённые места, – сказала Кара. – Они помечены жёлтыми предупреждающими знаками.
Я поднялся на ноги, держась за стену, и высвободил руки.
– Пойдёмте тогда. – Я махнул Каре, чтобы шла вперёд. Она сверилась с бумагой в руке и повела нас в проход слева.
Я шёл позади, потирая затылок. Если бы удар тростью по голове не принёс мне головной боли, то пульсация тусклого света и проникающий гул скрытых механизмов уж точно бы её вызвали. Тесные пространства сами по себе вызывают клаустрофобию, но этим удалось быть куда хуже. В застоявшемся воздухе стояла приторная вонь, и стены всё сильнее сжимались, словно в любой миг машины Зодчих могли напрячь мышцы, схлопнув и без того узкие пустоты.
Проход впереди вывел в комнату, где мы вчетвером едва могли встать вместе, и уходил ещё дальше. Когда втиснулся я, Кара как раз коснулась пальцами зеркальной панели неправильной формы, встроенной в стену. Отражение в ней казалось смутным по краям, и несколько маленьких отражений Кары выскочили в тех местах, где прикоснулись пальцы. Без предупреждения её лицо исчезло с зеркала, сменившись изображением профессора.
– А-а, вижу, юный Ялан очнулся! Пусть он воспользуется ключом. Как все мы видели, у такого сверхактивного воображения, как у него, есть свои… недостатки… но оно должно обеспечить сильную связь с ключом и усилить эффекты…
– Что это за штука? – перебил я.
– Какая штука?
– Эта! – Я наклонился и ткнул в изображение профессора. – Она была зеркалом.
– Ну. – Профессор надулся, словно наставник, готовый поделиться мудростью. – Потребуется много времени, чтобы перечислить все его функции, но оно служит множеству важных целей в главном аналитическом комплексе, и коммуникация, пожалуй, наименее важная. Вы увидите множество таких панелей по пути к центральному процессору, но на самом деле все они – один и тот же объект. Это очень трудно объяснить… мы называем его фрактальным зеркалом…
– Снорри, разбей его! Быстро!
В кои-то веки Снорри, убеждённый моим тоном, сделал, что ему было сказано, и яростным ударом вонзил лезвие топора в лицо профессора.
– Вам его не разбить! – Профессор одарил нас снисходительной улыбкой, когда топор скользнул по его изображению, не оставив ни царапины. – Зачем вам вообще это?
– Синяя Госпожа собирается воспользоваться зеркалом, чтобы проникнуть сюда… если она ещё этого не сделала. Она может видеть через зеркала, и, если она нас видит – что ж, мы в беде, поскольку она не хочет, чтобы Колесо остановилось.
– Если вы разобьёте зеркало, то удержание плазмы магнитным полем станет нестабильным. Множество различных процессов может выйти за спроектированные рамки…
– Мы здесь, чтобы выключить машину. Неважно, если мы до этого его немного повредим. – Синяя Госпожа могла в любой миг смотреть в нашу сторону. Зеркало было её последним путём отхода из Блюджина, и вряд ли нам стоило это игнорировать. Паника, которая бурлила в моей груди с тех пор, как я пришёл в чувство, теперь стала подниматься к глазам.
– Что ж… – Профессор О'Ки поджал губы. – Вам придётся добраться до оригинального зеркала в зале Е. Он помечен на карте. Но если вы разобьёте изначальный образ, то у вас останется лишь несколько минут.
– До чего?
Профессор плотно сжал пальцы в кулак.
– Я бы поспешил.
– Кара? – Я обернулся к вёльве, чувствуя, что покрываюсь холодным по́том.
Она подняла глаза от карты.
– За мной.
Я держался прямо за ней, чувствуя, что времени остаётся всё меньше. Три узких коридора, в одном свернули налево, в двух направо, лестница вверх, лестница вниз. В трёх местах мы прошли мимо фасеток зеркала, и на каждой нервное лицо профессора следило, как мы идём. Каждый раз моё сердце в груди от паники сбивалось с ритма. Каждая фасетка была окном, через которое за нами могли наблюдать любые ужасы.