Я не чувствовал, как меня пронзили шипы. Не чувствовал боли, пока не перекатился и, поняв, что лежу на полу, не попробовал встать. Кровь текла из колотых ран на плечах и в боку, текла по моей спине. Я свалился набок, лежал и смотрел. Эдрис смотрел на меня, его лицо скрутило от ярости, и кончик его собственного меча торчал из-под его рёбер.
Я уже не волновался об Эдрисе. Я оглянулся и увидел их обоих, нежить и мою безымянную сестру. Она встала – бледный дух, выросший в женщину, которую я мельком видел, когда срезал её с адского древа. В ней были черты матери и Красной Королевы – красивая, сильная, неустрашимая. Нежить, нервно-белая и обнажённая, пряталась в мёртвой зоне моего зрения, тянулась, чтобы укрыться в призраке моей сестры. А она взяла палец нежити своим и быстро смотала всё её тело в шар чуть больше своей головы. Потом сжимала шар, пока тот не стал меньше, и ещё меньше, с кулак, потом с глаз, с горошину… и исчез.
Её образ подёрнулся рябью, словно отражение на воде, изменяясь, уменьшаясь, съёживаясь – девушка, ребёнок…
– Не уходи. – Я попытался поднять руку.
За её спиной показался Эдрис, серая рубашка на животе промокла от крови.
– Не уходи, – эхом повторил он за мной. – Уверен, ты сможешь найти другого хозяина. – Его пальцы нарисовали в воздухе руны заклинания, сплетая новую паутину некромантии, чтобы снова поймать мою сестру в ловушку.
Моя сестра – уже маленькая девочка, – хмуро посмотрела на мучителя. Это выражение лица я знал по Красной Королеве у стен Амерота. Она топнула ножкой, ударив обоими кулаками, и Эдрис в тот же миг рухнул и застонал рядом со мной в вонючем месиве останков нерождённого. Стон стал рыком, и некромант поднялся на колени, глядя на те едва заметные следы, что остались от моей сестры, скрывая их с моих глаз. Мой меч всё ещё торчал между его лопаток, рукоять покачивалась на расстоянии вытянутой руки от меня.
У меня не было сил пошевелиться. Но было желание, и я всё равно пошевелился. С последним приливом энергии я вырвал меч и яростным ударом отсёк ему голову, скорее благодаря удаче, чем мастерству.
Эдрис ещё миг стоял на коленях, разбрызгивая кровь, а потом перевернулся.
От моей сестры не осталось и следа.
Понадобилась целая вечность, чтобы добраться до задней стены – ползком, пробираясь по грязи, – а все машины Зодчих вокруг кричали о конце мира. Каким-то образом моя рука сомкнулась на ключе, и я повернул его в центральную, нейтральную позицию.
И здесь, в конце всего, я засомневался. Если позволить ключу Локи закончить дело, то мне будет гарантирован безопасный проход в новый мир, которого так желала Синяя Госпожа. Бог. Статус, которого я всегда хотел – всё это и намного больше упало мне в руки. Уже не придётся ненужному младшему принцу пробавляться объедками бабушкиного двора. Поверни ключ влево, огромные двигатели выключатся, и магия покинет это место. Уже нечему будет толкать рулевое Колесо, которое раскрутили Зодчие, чтобы изменять равновесие между желанием и плотной тканью мироздания – и тогда оно замедлится и в конце концов остановится. Возможно оно даже развернётся назад и вернёт нас к той жизни, которую люди вели долгие годы, до тех пор, пока какой-то глупец не разбросал нас по лику Земли.
Впрочем, послушай мудрых, и узнаешь, что они видели: кончина будет отсрочена, а не предотвращена. Молчаливая Сестра видела, что это самое Колесо вращается под напором человеческой жажды власти и разваливает всё на части, погружая нас, мелких смертных, в огонь и разрушение. Сейчас я смогу спасти себя и покончить с бесчисленными народами… или предать себя и всех этих людей огню через несколько коротких лет. Ключ под моей рукой задымился, а двигатели вокруг меня ныли и рычали. Ключ по-прежнему сражался с замком, бился за управление, и машина, без фрактального зеркала, усмирявшего её энергию, взбесилась.
Многочисленные экраны по обе стороны от меня продолжали показывать свои порции более крупной сцены, словно прорубали стену, открывая то, что происходило в разуме машины за ними.
– Мне нужно…
– Люди не знают, что им нужно. – Фигура повернулась, прервав первого говорившего, невидимого мне. – Они едва знают, чего хотят. – Он выглядел как невысокий человек, хотя его не с чем было сравнить, а экраны показывали его невероятно большим. Ни молодой, ни старый, тёмные волосы торчали будто от удивления. На нём был многоцветный плащ. Но пока человек поворачивался, тот стал золотистым жакетом, расшитым несметным количеством карманов. В следующий миг – чёрный костюм современного флорентинца, дополненный треуголкой. Что бы он ни носил, выглядел он знакомо.