– Иди.
Я кивнул и с трудом побрёл по следам кочевника, радуясь, что он не проткнул меня на месте и не оставил истекать кровью. Конечно, на самом деле, ему и не нужен был меч, чтобы убить меня. Даже если бы он просто оставил меня – это стало бы смертным приговором.
Карабкаться по песчаной дюне намного труднее, чем по холму, будь он даже вдвое выше. Дюны засасывают ноги, крадут энергию из каждого шага, так что ты задыхаешься, не успев взобраться на высоту своего роста. Спустя десять шагов я уже наполовину изжарился, хотел пить, и у меня кружилась голова. Я с трудом поднимался по склону, опустив голову и стараясь не думать о том, как сильно, должно быть, солнце сжигало мою спину.
От суккуба я сбежал скорее благодаря удаче, чем проницательности. В любом случае, чтобы позволить суккубу заманить себя, проницательность надо засунуть довольно глубоко. Да, она первая во всех мёртвых землях выглядела живой – и более того, она была мечтой во плоти, созданной обещать всё, что мужчина только может пожелать. Лиза де Вир. Грязный трюк. И всё равно, не сказал бы, что меня не предупреждали – так что, когда она потянула меня в свои объятья, и её улыбка стала пастью, полной клыков, шире ухмылки гиены, я удивился всего лишь частично.
Каким-то образом я вывернулся, потеряв в процессе свою рубашку, но демоница набросилась на меня так быстро, что я не заметил, как тонки́ там границы – очень, очень тонкие. Ключ разорвал их для меня, и я выпрыгнул в прореху. Я не знал, что меня ждало – уж точно ничего хорошего, но наверняка у этого "ничего хорошего" зубов меньше, чем у моей новой подруги.
Снорри говорил мне, что границы тоньше там, где умирает много людей. Войны, чума, массовые казни… везде, где громадное количество душ отделяется от тел и должно попасть в мёртвые земли. Так что несколько удивительно было оказаться в пустыне, где никто не умирал, кроме меня.
Каждая часть мира связана с определённой частью мёртвых земель – и где бы ни случилась катастрофа, барьеры между двумя мирами истончаются. Говорят, в День Тысячи Солнц умерло так много людей одновременно в таком огромном количестве мест, что граница между жизнью и смертью порвалась, и так до конца и не восстановилась. С тех пор некроманты используют эту слабость.
– Вон! – Голос кочевника привёл меня в себя, и я обнаружил, что мы добрались до вершины дюны. Проследив за его клинком, я увидел внизу, в долине, между нашим гребнем и следующим, первую дюжину верблюдов, которые, как я надеялся, были частью большого каравана.
– Слава Аллаху! – Я широко улыбнулся язычнику. В конце концов, в чужой монастырь…
Прежде чем мы добрались до каравана, к нам съехались другие ха'тари – все в чёрной одежде, и один вёл убежавшего верблюда. Мой пленитель, или спаситель, взобрался на животное, как только его товарищ бросил ему поводья. Мне же пришлось спускаться с дюны, скользя на ногах.
К тому времени, как мы добрались до каравана, он весь показался в поле зрения – по меньшей мере сотня верблюдов, большинство гружёные товарами: вокруг горбов поднимались высоко сложенные тюки, обёрнутые тканью, а с каждого бока свисало по два больших кувшина для хранения, конические основания которых доставали почти до песка. Около пары десятков верблюдов везли всадников, одетых в разнообразные белые, бледно-голубые или тёмные клетчатые одежды. Ещё дюжина язычников шла пешком – эти были закутаны в кучи чёрной ткани и, вероятно, изнывали от жары. Позади волочилась горстка тощих овец – необычная расточительность, с учётом того, сколько, должно быть, стоило их здесь поить.
Я стоял, поджариваясь под солнцем, пока два ха'тари направились навстречу трём всадникам, отъехавшим от каравана. Ещё один обезоружил меня, забрав и нож и меч. Спустя пару минут жестикуляций и смертельных угроз (или разумной дискуссии – на пустынном языке сложно отличить одно от другого) все пятеро вернулись. Человек в белой робе посередине, клетчатые робы по бокам от него, и ха'тари на флангах.
Лица троих новоприбывших были открытые, сильно загоревшие, крючконосые, с глазами, словно чёрные камни. Я решил, что они родственники – возможно, отец и его сыновья.
– Тахнун сказал, что ты демон, и тебя следует убить традиционным способом, чтобы избежать катастрофы. – Говорил отец с суровыми тонкими губами под короткой белой бородой.
– Принц Ялан Кендет из Красной Марки, к вашим услугам! – Я поклонился в пояс. Учтивость ничего не стоит, и потому она идеальный подарок, когда человек беден, как я. – И на самом деле я ваш ангел-спаситель. Вам лучше взять меня с собой. – Я попробовал вызвать его симпатию своей улыбкой. В последнее время она не очень-то срабатывала, но это всё, что у меня оставалось.