Той ночью заснуть никак не удавалось, и под разбросанными по небу яркими холодными звёздами снова явились мои призраки и утащили меня в Ад.
– Разве тут не должно быть моста? – спрашиваю я, уставившись на быстрые воды реки Слидр. До неё я воды в Аду не видел. Река по меньшей мере в тридцать ярдов шириной, а на другой стороне из чёрного песка на берегу вырастают осыпающиеся чёрные утёсы. Они ступеньками поднимаются к освещённому мёртвым светом небу, и над ними собираются тёмные, как дым, облака.
– Мост есть на реке Гъёлль, а не на Слидре. Тот мост называется Гьялларбру. Скажи спасибо, нам не надо по нему идти – его охраняет Мо́дгуд.
– Мо́дгуд? – На самом деле знать мне не хочется.
– Великанша. У той реки дальний берег завален трупами. Там строят Нагльфар – корабль из ногтей, который Локи поведёт на Рагнарёк. И за тем мостом стоят врата Хель, которые охраняет пёс на цепи, Гарм.
– Но нам же не придётся…
– Ял, мы уже за вратами. Ключ, дверь – всё это привело нас в Хель.
– Просто не в тот участок?
– Надо пересечь реку.
Меня ведёт вперёд скорее жажда, чем недостаток осторожности – она заставляет меня промчаться эти последние ярды до берега.
Я добираюсь до отмели.
– Ага. Это вряд ли. – Дно реки быстро опускается и теряется в темноте, хотя быстро струящиеся воды неестественно прозрачны. Пересечь такую реку было бы непросто в любых обстоятельствах, но когда я встаю на колени, чтобы попить, то замечаю нечто поистине поразительное. Вопреки здравому смыслу по течению несутся кинжалы, копья и даже мечи – все серебристо-чистые и сверкающе-острые. Некоторые направлены прямо по течению, другие крутятся, кося воду вокруг себя.
За моим плечом появляется Снорри.
– Она называется Река Мечей. Я бы не стал из неё пить.
Я встаю. Дальше клинки похожи на косяки рыбы. Длинной, острой, стальной рыбы.
– И что будем делать? – я смотрю вверх по течению, потом вниз. По обе стороны ничего, кроме размытых берегов, выходящих на пустоши.
– Поплывём. – Снорри идёт мимо меня.
– Погоди! – Я вытягиваю руку у него на пути. – Что?
– Ял, это просто мечи.
– Дааааа. Я как раз об этом. – Я смотрю прямо на него. – Ты собираешься нырять прямо в косяк мечей?
– Разве не этим мы занимаемся в битве? – Снорри заходит в воду. – Ай, холодная!
– Похуй холод, меня беспокоит острота́. – Я не трогаюсь с места.
– Слидр не пересечь при помощи моста или уловок. Это битва. Сразись с рекой. Смелость, отвага – вот что поможет тебе перебраться. А если не поможет, тогда попадёшь в Вальгаллу, поскольку умрёшь в сражении.
– Смелость? – Тогда наверняка я утону, ещё не начав. Если только простой переход вброд не представляет собой храбрость… а не обычную глупость.
– Или так, или оставайся здесь навечно. – Снорри делает ещё один шаг, и неожиданно он уже плывёт, вода вспенивается вокруг него, большие руки поднимаются и падают.
– Вот дерьмо. – Я ставлю ногу в воду. Холод проникает в мой сапог, словно его и нет, и простреливает ногу до кости. – Иисусе. – Снова резко вытаскиваю ногу. – Снорри! – Но он уже далеко, треть реки у него позади, он сражается с водами.
Воспользовавшись возможностью, я снова вешаю ключ на шею. В моих руках он горячий, ничего не отражает, даже небо. Интересно, если я попрошу Локи о помощи, истинный Бог заметит и утопит меня за предательство? Я страхую свои шансы, взывая к любому божеству, которое может услышать.
– Помогите!
Как я понимаю, Бог, наверное, очень занят, поскольку люди обращаются к нему постоянно, так что он, вероятно, радуется, когда молитвы переходят сразу к сути.
Я останавливаюсь, чтобы поразмыслить о несправедливости Ада, в котором нет озёр, что топят героев и удерживают трусов на плаву, зато здесь полно испытаний, в которых успех ждёт тех, кому нечем похвастаться, кроме сильной руки. Затем, без дальнейших размышлений, я пробегаю три шага и ныряю.
Я никогда не был силён в плавании. А если плаваю с мечом на бедре, то это всегда заканчивается ускоренным продвижением – но, к сожалению, лишь в сторону дна того водоёма, в котором я тону. Однако в Слидре остро заточенная сталь оказывается необычайно плавучей, и меч Эдриса Дина не тащит меня вниз, а наоборот поддерживает на плаву.
Я бешено молочу руками и ногами, мои лёгкие так парализованы холодом, что не в силах даже вдохнуть воздуха взамен того, что вышел из меня, как только я коснулся реки. Вода настолько ледяная, что холод проникает внутрь, в кровь и кости, переполняя мою голову. Я не чувствую ни рук, ни ног, но беспокоит меня не возможность утонуть, а холод. Глубоко в голове, в темноте, в которой мы прячемся, я съёживаюсь, жду смерти, жду, когда лёд до меня доберётся, и растопить я могу только воспоминания.
Я добираюсь до самого жаркого воспоминания из всех, что у меня есть. Это не палящая жара Саха́ра, и не потрескивающие объятия леса Гофау, охваченного пламенем. Передо мной разворачивается перевал Арал, затаскивает меня снова в то залитое кровью ущелье, набитое военными, которые кричат, режут и наносят удары, падают от ран, и красное время вытекает из их вен. Люди умирают, шепчут в какофонии звуков, обращаются к любимым и потерянным, зовут матерей. Последние слова замирают на посиневших губах – сделки с Дьяволом, обещания Богу. Я вижу, как очередной человек падает с моего меча, который почернел от крови. Он уже слишком тупой, чтобы резать, но ярд стали смертоносен, какими бы ни были его лезвия.
Перевал Арал помогает мне переплыть треть Слидра. Я фокусируюсь и понимаю, что острое содержимое реки пока не порезало меня на кусочки, но плыть ещё слишком далеко, а противоположный берег проносится мимо слишком быстро. Вдалеке я слышу рёв – низкий, монотонный рёв водопада. Подо мной слишком близко проплывает длинное серебряное копьё. Я снова начинаю плыть, безыскусно барахтаюсь в воде, и на этот раз меня ведёт битва в Чёрном Форте. Я вспоминаю тошнотворный звук, когда мой меч протыкает глаз, с хрустом пробивает кость глазницы и врезается в мозг викинга. Вмиг весь его пыл иссякает – марионетка из мяса, у которой обрезали все нити. Я отшатываюсь назад, и топор рассекает воздух перед моим лицом. Спиной я задеваю высокий стол и падаю на него, изгибаюсь, раскручиваю ноги. В доски, на которых только что лежала моя голова, врезается палаш, а я уже стою на столе, замахиваюсь и отрубаю руку, которая держит тот меч.
Наконец боевое безумие Чёрного Форта отпускает меня, и я тяжело дышу посреди сваленных трупов. Две трети Слидра позади, но я всё ещё в прозрачных, быстрых водах реки, покрытых рябью. Вдали ниже по течению долина задыхается от тумана. Тот рёв становится громче, заполняет мир, отдаётся в глубине моих костей.
Я отчаянно бросаюсь к берегу. Что-то плохое поджидает меня в том тумане, но у меня кончаются силы и время. Холод охватывает меня, и мне ничего не остаётся, кроме как бросить в топку дуэль с графом Изеном – высокий, резкий лязг клинка по клинку, граф пытается меня убить, а я отчаянно защищаюсь. Этого недостаточно. Я всё ещё в десяти ярдах от берега и ухожу под воду. Мою ногу пронзает острая боль, и я чувствую её, несмотря на то, что нога замёрзла и онемела. Я ранен. Воды смыкаются надо мной. Я снова выныриваю на поверхность и вижу, что ещё до поднимающегося тумана весь Слидр исчезает, словно обрубленный огромным мечом. Рёв уже заглушает все мысли. Меня несёт к обрыву. Я снова ухожу под воду, и это уже не имеет значения: ко мне мчится косяк ножей, и во мне нет даже воздуха, чтобы закричать.
Каким-то образом, вопреки всем чувствам, в моей руке оказывается меч. Отличный способ утонуть. Но потом я вспоминаю, что это не мой меч, и меня снова наполняет жар, кипевший в моей крови, когда я получил этот клинок. Эдрис Дин направлял его против меня, чтобы забрать мою жизнь, как он забрал жизнь моей матери и сестры в утробе. Я сражался с ним перед трупом Туттугу. Перед трупом моего друга, труса, который умер смертью героя. Я вспоминаю, каково было вонзить меч Эдрису Дину меж рёбер, воткнуть в его мясо, почувствовать, как клинок погружается в его плоть, и снова вытащить, задевая по кости. Я открываю рот и рычу, не думая о реке, и вот уже стою на отмели, с меня капает вода, в руке меч, а надо мной к самому небу облаками поднимается туман от бесконечного водопада. Всего лишь в десяти ярдах впереди Слидр обрушивается за каменистый край. Мечи выскакивают из прозрачной воды, когда тяготение забирает реку и быстро утаскивает вниз.