– Не преувеличивай, Форр, – мягко и заискивающе ответила женщина, – я не Эйру ее отдала, а слуге его. Много чего в пути случиться может, а я свое обещание сдержала.
– В ней же силы на донышке… – Форр устало обернулся, посмотрел на притихшую Веро. – Своих детей пожалела? Или все Эйру отомстить пытаешься?
Веро дернула плечом:
– Он хотел потомка с частицей нашей крови, я ему его дала. А что силы в ней почти нет, так даже лучше – вернет обратно, как поймет.
Форр тяжело вздохнул:
– Ты этого не знаешь. И я не знаю, – он опустил голову. – Я помогу девочке, отдам свою полностью, чтобы у нее остался хотя бы шанс на спасение…
Глаза женщины испуганно округлились, она схватила брата за руки и умоляюще заговорила:
– Нет, Форр! Ты же уйдешь за грань! Я не хотела этого! Подожди, – заметалась по берегу Веро. – Мы что-нибудь придумаем! Сейчас я позову наших старших! Файро и Терра что-то посоветуют!
– Что же ты не посоветовалась с ними, когда моим кровным ребенком откупалась? – грубо ответил Форр. – Что же ты, недогадливая, ни с кем не посоветовалась, когда перепутала брата со врагом, втянув в войну всех нас, за что мы до сих пор несем ответ перед людьми?
– Нет, постой, Форр, не будем возвращаться опять к той давней истории. Никто не знает, как теперь все повернется… Мы сможем вмешаться, я явлюсь людям, я снова соберу верных мне…
– Остановись, Веро, хватит за свои ошибки платить чужими жизнями. Я принял решение, – он устало опустился на землю, а потом с надеждой посмотрел на сестру. – Если я хоть немного дорог тебе, не бросай ее одну. Она еще слишком мала, чтобы суметь управиться с моей силой, ей понадобится помощь… Расскажи о девочке остальным, передай им мои слова.
Женщина присела рядом, прислонилась плечом к плечу мужчины, безмолвно заплакала, уронив голову на руки, и сдавленно прошептала:
– Прости меня, Форр… Я помогу. Я постараюсь…
Глава 4
Силки оказались пустыми, то ли времени мало прошло, то ли зверь умный стал. Я с тоской поплелась обратно к берегу, гадая, сон то был, навеянный усталостью, или лес мне открылся.
Здесь солнце давно клонилось к закату, и за верхушками деревьев его было уже не видно, только отражалось где-то в середине реки оранжевое марево. От голода мне хотелось свернуться клубочком и по-детски поплакать, размазывая слезы по щекам, но жаловаться было некому.
Рэнн все также лежал на своем плаще и спал. Бледное до синевы лицо с черными кругами под глазами даже во сне было напряжено от боли. Намочив руки в Ключинице, я протерла ими лоб мужчины, но казалось, он не заметил моего прикосновения. Ему становилось хуже. Я попыталась влить Рэнну в рот остатки отвара из травы-кравец, но челюсти были упрямо сжаты, и часть целительного варева просто потекла мимо, по щеке. От страха, что он не очнется, я заметалась, не зная, за что схватиться. То ли костер разжечь, то ли воды натаскать, то ли вообще за помощью возвратиться. Вот только в ночи я далеко не уйду, утра ждать нужно.
И перво-наперво я полезла в ледяную воду за одеждой, оставленной там под камнем. Знаю, не самое умное решение – беспокоиться об одежде, когда других проблем целый кузовок, но от своего не отступила. Неловко оскальзываясь на камнях, вошла в студеную реку и, к своей досаде, вещей на месте не обнаружила, видимо, сильное течение все же смогло перевернуть булыжник и утащить мокрые тряпки. Разозлившись, что камень потяжелее сразу не нашла, я задрала рубаху и пошагала по течению. Надеялась, что хоть что-нибудь зацепилось за корягу или за выступающий из воды корень, иначе идти моему спутнику в одних штанах до самого корабля.
Под кронами стало совсем темно, и я, вздохнув, решила повернуть обратно. Только не успела. Нога предательски заскользила по мокрому камню, подогнулась, и ухнула я в воду с головой. И даже не испугалась сперва, я же росла на берегу Ключиницы, поэтому плавать умела хорошо, ну подумаешь, яма, наша Матушка славилась своим неспокойным характером, и ямы на ее дне встречались частенько. Всего и надо – вынырнуть и нащупать в шаге от себя выход на берег. Только вот, как я ни отталкивалась руками и ногами, выплыть не получалось. Страх мгновенно забрался под кожу, заставив выпустить остатки воздуха из груди и бешено забиться в толще воды. А открытые глаза не смогли рассмотреть светлого пятна неба сквозь черную толщу, и я совсем перестала понимать, в какую сторону нужно плыть.
Слышала, другие, на пороге смерти побывавшие, рассказывали, как в последние минуты вспоминали все хорошее в жизни, семью любимую, друзей верных… Я же вспомнила о том, что даже и не пообедала напоследок, сальца бы с лучком зеленым, с огорода только что сорванным…