- Да нет, что ты. Времени у нас теперь много. Ложись, спи, я приставать не буду. А вечером время покажет. Ты только скажи, откуда этот малыш и как его зовут.
- Это твой сын. Мы тогда хорошо потрудились. Ты оказался хорошим мастером. Мальчик красивый. Маленький Васька. Остался с бабушкой.
Я взял Лилю на руки, отнес на кровать и накрыл ее большим пляжным полотенцем. Она тут же заснула.
Я еще раз осмотрел фотографию мальчика, стараясь найти в нем похожие черты, но чего-то яркого, особенного, когда можно сказать: вылитый папа, не находил. И к Лиле, как обладательнице сладкого черного треугольника, трепетного ожидания, не испытывал и все спрашивал у самого себя - почему? Неужели природа нас так дурно сработала, что мы в особых условиях, когда этот клад становится доступным, угасает наша страсть. Но эта страсть вспыхивает к другой недоступной бабе. Нет, я объявляю войну этой страсти. Я свою страсть направлю только в сторону любимой жены, ибо все остальное - это нравственная и физическая грязь. Человек устроен дурно. Он и сам этого не знает.
Я долго носился с этой идеей, но поделиться ею было не с кем. Сказать об этом Лиле, значило бы обидеть ее. Поделиться с отцом? Отец скажет то же самое. Шашни вне семьи - великий грех.
***
Мы устроились на сеновале в отаве, пахнущий мятой. Из рассказов Лилии о том, то было за прошлый год, следовало, что еврея полковника Эпштейна перевели за Урал, а мой бывший мучитель Залман Узилевский разжалован вплоть до рядового, снят с должности начальника метеослужбы Белорусского военного округа и отдан под суд. Когда Лиля вернулась в Минск, она бросилась искать отца своего ребенка и первым делом посетила метеостанцию. Мои сослуживцы рассказали ей, как Симфулай издевался надо мной и как выставил меня за пределы станции нагло и незаконно.
Она тут же направилась к майору Амосову. Амосов хорошо знал Лилю с детства. Он играл с ней в прятки, когда она была еще маленькая, находясь в гостях у генерала Смирнова.
- Да, - сказал он Лиле, - мне тоже попало за этого придурка Узилевского. Это простой пройдоха, и его покровитель полковник Эпштейн тоже пройдоха. Узилевский едва окончилл среднюю школу, решил попытать счастья в армии. И тут полковник Эпштейн, еврей, позвал к себе. Уже через два месяца рядовой Залман произведен в офицеры, а еще через месяц в лейтенанты, а через полгода он становится капитаном, Вот его служебная карьера. Ни в каком институте он не учится, его оттуда давно выгнали. Я догадывался, что этот пархатый издевается над солдатами, но ничего не мог поделать. Идти к твоему отцу по этому вопросу, считал преждевременным, зная, что маленькая еврейская диаспора в вооруженных силах Белоруссии, прикрывает друг друга. Но все, что начинается, когда-то кончается. А парень, над которым он издевался, оказался умнее, грамотнее своего начальника и потому пострадал.
- А вы можете дать мне его адрес? - спросила я его.
- Могу, конечно. А он вам собственно кто?
- Это отец моего ребенка и мой будущий муж. Вы удивлены?
- Нисколько.
- Тогда разыщите его, и я тут же поеду, женю его на себе.
- Сейчас я свяжусь с КГБ. Ребята его живо найдут. Десять минут посидите, а то и полчаса.
Он тут же позвонил и высказал просьбу. Минут 15 спустя был получен ответ: такой-то -там.
- Вот я и приехала. Как только отца отправят в отставку, ему предложат несколько городов на выбор, где ему выделят квартиру. В том числе и Москву. Мы договорились, что отец выберет Москву. Тогда мы едем с тобой в Москву. Вот такой расклад. Кажется, все. Остальное в следующий раз. А пока...надо же вспомнить молодость. Мне бы кувшин с водой, - добавила она во время массажа.
- Ничего. Полотенце тебе заменит все.
Признаться, я был немного разочарован. Лиля это поняла.
- Я все время спала и плоть моя тоже спала, она еще не проснулась, а твоя задача массировать ее каждый вечер по нескольку раз с затяжками. Для женщины это очень важно. Она может приспособиться и к мужскому отростку любых размеров, но он должен быть вынослив. Чем длительнее массаж, тем лучше. Про систему гейш слышал?
- Никогда.
- Я попытаюсь заняться. Тогда я стану снова как девушка.
Утром тишину нарушил петух. Я проснулся, а заснуть больше не мог. Чем бы заняться, подумал я. А что если заняться тренировкой, чтоб стать выносливым, тем более что напарница рядом. Стоит прикоснуться к огненному месту и Лиля откроет глаза, повернется лицом, вопьется в губы и протянет ручку, чтоб поймать угря.
Нет, жизнь просто прелесть.
P. S.
Все мое преступление перед советским народом состояло в том, что я отдал последние три рубля женщине с ребенком на руках, чтобы она могла добраться к себе в деревню из города Минска, куда она забрела в поисках счастья и зафиксировал это в своем солдатском дневнике. К этому времени фашистский большевистский режим уже стоял на всех четырех ногах. И народ был покорным, выходил на работу, выполнял планы. Только на полях некому было трудиться. Крепостные крестьяне убегали из колхозов, прятались, как черт от ладана, лишь бы избежать большевистского изобилия.
Если бы земной бог, второй палач русского народа Иосиф Джугашвили, грабивший когда-то банки в Тифлисе, не отдал дьяволу душу, моя жизнь закончилась бы в коммунистическом раю, в пещерах вечной мерзлоты за колючей проволокой, где разрешают раз в году написать родителям, что ты жив-здоров, и да здравствует товарищ Сталин.
Москва, 1999−2020
Москва, 1999−2019