- Я доложу в штаб, - произнес Слободан.
- Рази это красный уголок? - спросил Самошкин. - Тогда почему здеся произносятся такие реакционные мысли относительно здоровья нашего ералиссимуса?
Прошло немного времени, всего полчаса и сообщение повторилось. Диагноз все тот же. Диктор сообщил, что коллективы заводов и фабрик, колхозов и совхозов шлют письма и телеграммы с пожеланием скорейшего выздоровления отцу и учителю.
Тут, как из-под земли возник ( просто встал) замполит Бородавицын. Его трагический голос вывел солдат из равновесия:
- Что будет дальше? Возможно, начнутся землетрясения, а если эта катастрофа не минует советский народ, то американский империализм тут же поработит нас. До чего мы дожили! Сколько можно страдать? Недавно войну выиграли, мирную жизнь начали строить и на тебе, опять беда! Пожил бы еще несколько десятков лет наш дорогой, наш любимый вождь, так нет, какая-то сволочь недуг на него наслала. Тут не обошлось без участия ЦРУ. Что с нами будет? Но, товарищи солдаты! поклянемся в верности сталинскому ЦК и министру вооруженных сил! Сплотимся вокруг центрального комитета партии и командира нашей батареи капитана Самошкина.
- И его заместителя по полит части старшего лейтенанта Бородавицына, - добавил я, сидевший в первых рядах.
- Давайте, проголосуем, - предложил замполит.
Проголосовали единогласно.
- А что будем делать дальше? - спросил замполит, хотя ему по должности нельзя было задавать таких вопросов.
- Нам тоже надо послать телеграмму в Кремль товарищу Сталину. Пожелаем ему не мочиться в штаны, и пусть он скорее выздоравливает, и берется за руководство вооруженными силами СССР, - предложил рядовой Пугач.
- Я поддерживаю предложение, - сказал замполит. - Давайте составим текст телеграммы. Пусть он будет коллективным. И подпись поставит каждый из вас.
Наконец, в красный уголок вернулся заплаканный командир батареи капитан Самошкин.
- Знацца, заболел наш великий Сталин! Беда, эх, какая беда на головы советских людей и солдат советской армии. Моментально солнце скрылось за тучи, подул ветер, похолодало и я боюсь, что вскоре может начаться землетрясение. Великий Сталин не только заболел, но он продолжает болеть, несмотря на консилиум врачей, которые лечат его усиленными темпами.
- Описался. Непроизвольное мочеиспускание, - сообщил дополнительную новость я.
- Мочу взяли на исследование...во все лаборатории мира. Дали бы его мочу понюхать, - сказал солдат Слесаренко.
- Мы обсуждать это не будем, не юродствуйте, - подал голос замполит Бородавицын, вытирая мокрые глаза.- Мы договорились от имени нашей батареи послать в Москву коллективное письмо с пожеланием скорейшего выздоровления. Я думаю, нам надо работать над текстом.
Все молчали. Тем более что в час дня было новое сообщение, более страшное и повергающее в состояние ужаса всех советских людей, а советские люди были уверены, что все человечество дрожит мелкой дрожью и не находит себе места. Речь теперь шла об отключении сознания гения.
При этих словах старший лейтенант Слободан, вчерашний еврей Слободан, ставший русским, потому что тот, кто утром описался, не любил евреев, схватился за голову и громко зарыдал. Его примеру последовал и старшина Фоменко.
- Принесите воды, - распорядился капитан.
Принесли в алюминиевой кружке воды, дали Слободану, он глотнул, еще несколько раз всхлипнул и замолчал.
- У меня сердце...сердце жмет, - сказал он, морща лицо от якобы нестерпимой боли. - Отец ты наш родной! я готов отдать свою жизнь, лишь бы ты выздоровел и как можно скорее. Что без тебя вооруженные силы? А ничто, ноль без палочки. Ты ведь наш генералиссимус. Без тебя мы бы войну не выиграли. Солдаты шли на смертный бой с твоим именем. А если бы тогда заболел, что бы с нами было? да нас бы Гитлер поработил.
- Вот эти слова мы и запишем в нашу телеграмму, и сегодня же отправим! - предложил Бородавицын.
В составлении телеграммы приняли участие три человека: командир батареи капитан Самошкин, замполит Бородавицын и командир взвода связи старший лейтенант Слободан. Коллективного составления текста телеграммы не получилось: каждый предлагал свое, в результате получалась каша. Солдат Свирин предложил отправить его в Москву, пря в Кремль, где лежит отец всех солдат Сталин и поцеловать его в пятку, тогда он уж точно выздоровеет.
Командир взвода связи, только что сбривший пейсы по этому случаю, запретил целовать пятку больного вождя и вместо целования в пятку или в седалище, предложил написать письма родителям и высказать свою скорбь по поводу этого трагического случая.
После долгих мучительных часов плача и выдергивания волос из головы капитаном Бородавицыным, получился следующий текст:
Дорогой ты наш, родной ты наш!
Солдаты, офицеры вооруженных сил батареи Н-ского полка опечалены трагической новостью о Вашем недомогании. Ваше самопроизвольное мочеиспускание - трагический случай в жизни нашего народа и нашей батареи в целом! Дружный коллектив воинов управления зенитного полка постановил:
1. Мочу и прочие выделения из организма гения всего человечества сдать в музей на вечное хранение.
2. Добиться немедленного выздоровления И. В. Сталина, дабы он по-прежнему руководил вооруженными силами и советским народом, помня, что чем больше успехов в строительстве социализма, тем больше врагов, которые никогда не сдаются и потому подлежат уничтожению - расстрелу в затылок или работе на рудниках по добыче урана.
3 В полном здравии и хорошем настроении приступить к строительству коммунизма под девизом: это есть наш последний и решительный бой.