- Есть мыть котлы! Разрешите отправиться прямо сейчас, - сказал я под общий хохот присутствующих.
- Молчать, контра! Сначала запустим шар, получим и обработаем данные, передадим их в дивизии, а потом хоть на все четыре стороны.
- Есть запустить шар, а потом хоть на все четыре стороны! - отчеканил я.
На следующий день никто не приступил к ликвидации плит, в которые был впечатан американский империализм, потому что действительно не было никакого инструмента под руками. Но капитан держался за эту идею, как утопающий за соломинку, и отправил сержанта Шаталова в хозяйственный отдел дивизии добывать инструмент. И наказал не говорить для каких целей, поскольку это военная тайна. Как только сержант ушел, капитан принял величественный вид и произнес:
- Ефрейтор Славский, ко мне!
- Товарищ старший лейтенант, извините, товарищ капитан! ефрейтор Славский по вашему приказанию прибыл и ждет ваших дальнейших распоряжений от имени Родины! - отрапортовал я.
- За то, что вы рапортуете не по уставу, объявляю вам один наряд вне очереди. Сегодня, после работы, а вернее, после отбоя, пойдете мыть полы на кухню.
- Но я уже мыл котлы всю прошлую ночь, товарищ капитан. Вы несправедливы. Кроме того, я просто не выдержу, я не могу выполнить ваш приказ, я отказываюсь. Можете делать со мной, что хотите, я все равно бесправный перед вами, - сказал я.
- Что-о?! стоять смирно! Пойдем заполнять анкету!
Я стоял на месте, не шевелясь.
- Кому сказано? - заревел капитан.
- Но вы же не подали команду "вольно", я не имею права сдвинуться с места, не получив команды "вольно", - сказал я.
- Вольно! За мной в землянку шагом арш!
После заполнения анкеты, а я заполнял ее весь день, капитан стал внимательно просматривать заполненные параграфы, вернее ответы на вопросы, а потом сказал:
- Вы не все указали в анкете.
- По-моему все.
- Нет, не все. Вот, например, ваш двоюродный брат Иван сидит в Магадане. У него срок десять лет за измену Родине. И вы с этим человеком, с изменником, заклятым врагом советской власти и всего международного коммунистического и прогрессивного движения, состоите в активной переписке. Так?
- Совершенно верно, - ответил я. - Раз в полгода я получаю от него письмо и тут же сажусь за ответ. Но я его взглядов не разделяю, я ему даже писал об этом. Я думаю, вы хороший разведчик, знаете об этом.
- Что вы писали, нам известно. Но нам также известно, что вы маскируетесь. Вы не одобряете взгляды своего брата до поры до времени. А если бы вы открыто и, значит, нагло одобряли взгляды таких отщепенцев, вас бы уже упекли гораздо дальше тех мест, где сидит ваш брат. Наши органы внимательно следят за перепиской со всеми, кто отбывает справедливое наказание за измену Родине.
- И сколько же таких изменников - миллионы? Что-то чересчур многовато. Пора бы остановиться.
- Молчать, контра, вернее, полу контра.
- Возможно, пол, полу, полу.
- А почему вы неверно указали, где похоронена ваша бабушка по материнской линии, это что - тоже маскировка? Она состояла членом разведки американской, японской и немецкой?
- Таких тонких теоретических вопросов я просто не знаю, и ответить на них не могу, - искренне сказал я. - Где похоронена бабушка по материнской линии, возможно, знает только мать, но я ее никогда не спрашивал об этом. Мать осталась круглой сиротой в младенчестве, она, должно быть и сама не знает, где похоронили ее матушку. Напишу, может, ответит. Ах, да, она как˗то говорила, что ее мать числилась в венгерской разведке и там получала мешки золота.
˗ А где это золото?
˗ В дойках, товарищ капитан.
˗ В дойках? как это так, объяснитесь.
˗ Очень просто свежее молочко дороже золота. Золото это металл, а молоко дает человеку силу, энергию. Вы когда˗нибудь видели корову?
- Не приходилось. А все равно, я знаю о вас больше, чем вы сами, - сказал капитан, улыбаясь.
˗Так где же похоронена моя бабушка, если не в земле?
˗ Это пока военная тайна.
˗ Советскому офицеру положено знать о своих подчиненных больше, чем они сами знают о себе, - сказал я. - Но такого талантливого человека, как вы в этих вопросах я еще не встречал, признаюсь честно. Вы раньше работали в КГБ, должно быть, коль отличаетесь таким, я бы сказал, аналитическим умом.
- Ну, вот видите, - подобрел капитан. - Вам надо сделать выводы. Своему командиру никогда не надо становиться поперек пути, наоборот, надо выражать постоянную готовность отдать за него жизнь.
- Вы хотите, чтобы я стал вашим денщиком, так?
- Молчать!
Есть люди вспыльчивые, шумные с полным набором диктаторских замашек, всегда рубят из-за плеча, но быстро отходят, а есть тихие, вкрадчивые, немногословные, накапливающие обиды и прячущие их внутри себя. Это мстительные люди. Именно таких людей следует остерегаться, они помнят малейшую обиду и не могут успокоиться до тех пор, пока не придумают, самый изощренный способ мести.
К таким людям принадлежал и капитан Залман Иосифович Узелевский. Он дал клятву самому себе, что согнет непокорного ефрейтора в бараний рог, а когда это произойдет, добьется его перевода, куда-нибудь под начало своего собрата по крови, которому при встрече даст добрый совет добить до конца этого выскочку.
Он даже с матерью делился соображениями по этому поводу.