- Я знаю, но...в самоволку не надо, это может плохо кончиться. Я сама хочу увидеть тебя, но...
- Что но? что это, значит, говори, не стесняйся. Я, ты знаешь, могу быть очень сильным. Я уже доказал это: я не преследовал вас, узнав, что вы разочаровались в своем замужестве.
- Мое "но" значит лишь то, что ты солдат, и ты должен всякий раз возвращаться в свою казарму, как только стемнеет, а я...если бы я была деревяшка, я могла бы спокойно лежать где-то в закутке, радуясь, что меня никто не трогает пальцами, не норовит со мной поиграть.
- Вы правы, Нина, и меня от этой правды начинает голова болеть, - сказал я, чувствуя горечь во рту.
- Мне надо идти, - сказала Нина, собираясь повесить трубку.
- Нина, подождите, прошу вас. Я хочу сказать вам...я вас люблю... безумно. Я вас всегда любил, как никто никогда в жизни. Если вы в разводе и если у вас будет ребенок от этого брака, я буду считать, что он - мой ребенок, клянусь. Я хочу вас видеть, хочу любоваться вами, хочу дышать одним воздухом с вами. Вы ни разу не прошлись со мной рядом и это несправедливо. Неужели я не заслужил краткого свидания?
- Смешной! Мой скромный, мой стеснительный мальчик...мой дорогой, ласковый мальчик. Нашел способ объясниться в любви...по телефону - хи-хи-хи. Почему ты такой, скажи? Ну, мне пора, пока.
- Нина, подождите, не вешайте трубку, - лепетал я.- Где я вас могу увидеть, когда? Не мучайте меня больше, умоляю вас.
- Я могу встретиться с тобой прямо сейчас. А что касается мучить, о, это мне очень нравится, я люблю мучить мужиков. И раньше, когда ты мучился, я в душе радовалась, прямо пела, но мне хотелось, чтоб ты пал передо мной на колени, как это делали рыцари в Средние века, а ты все краснел, и молчал, как...пенек. Итак, я жду тебя прямо сейчас.
- Но я дежурю и не могу покинуть пост! - произнес я, сжимая трубку.- Мне дежурить до завтра.
- Ну, вот видишь. Если бы ты даже не дежурил сегодня, ты мог выйти ко мне на очень короткое время. Что, если я не отпущу тебя?
- Я не знаю. Я был бы на седьмом небе от счастья. Это, наверняка было бы очень романтично.
- Вся беда в том, что ты романтик. Хорошо быть романтиком, когда у тебя все есть, а когда нет...даже личной свободы, на романтизме далеко не уедешь.
- Нина, все, что вы говорите - голая и жестокая, правда. Нельзя с ней не согласиться и все же я хочу увидеться с вами. Какие препятствия вы видите к этому?
- Никаких.
- Тогда скажите, когда. Назовите день и время. Я буду вас встречать.
- Созвонимся завтра.
- Хорошо. Завтра я вам позвоню.
- До свиданья.
- Всего вам доброго. Спасибо за звонок.
Я повесил трубку, сел перед раскрытой книгой, но читать уже не мог: строчки сливались, слова куда-то исчезали, проваливались, в ушах по-прежнему звучал голос Нины, такой нежный, такой волшебный и, наконец, в глазах ожил ее облик - голубые глаза с ресницами-метелками, густые, темные брови полумесяцем. Лицо открытое, тронутое легким румянцем, нос с едва заметной горбинкой, рот маленький, губы пышные, слегка вывернутые. Это лицо было особенно хорошим и прекрасным, когда озарялось обворожительной улыбкой, а глаза сверкали невыразимым блеском, завораживали, звали в заоблачную даль.
"Нина - настоящая актриса, ей место на сцене, но не в обсерватории, ей нужен муж генерал, но никак не солдат. Красота это цветок, требующий ухода и особых условий, иначе этот цветок быстро завянет и превратится в колючки. Нечего и думать, что она со мной или я с ней могу найти счастье", успокаивал себя я, но успокоение длилось не больше мгновения.
Ни на одну героиню многочисленных романов Бальзака Нина не похожа: время другое, люди другие. Страстное упование на могущественных вождей, даже мертвых, на их великое учение, указывающее, освещающее путь к прекрасному будущему, панический страх перед новой мировой войной, которую вот-вот развяжет американский империализм, - наложили отпечаток на психологию людей. В условиях крайней нищеты и невиданной подозрительности, расцвело доносительство друг на друга, оно проникло во все сферы жизни и человеческой деятельности и добралось до семьи, ячейки социалистического общества.
Нина со своей красотой хочет пройти мимо всего этого, она не желает соприкоснуться с нищетой вплотную, и она права. "Я не могу избавить ее от этого, потому что я сам нищий и, к тому же не свободный. Я должен позвонить ей и сказать, что не могу выйти на свиданье. Это свидание надо отменить, оно ни к чему. Не стоит будоражить нервы ни себе, ни ей".
Я думал всю ночь и немного задремал только на рассвете. Сменщик должен был прийти к девяти утра, но он пришел к восьми.
- Иди, - сказал он, - а то в столовую опоздаешь. Водители автобусов не останавливаются, если на остановке нет гражданских лиц, не любят солдат - безбилетников. Я вот пешком шел, и ты пешком иди.
Я вышел на улицу из душной землянки и почувствовал, что у меня стали закрываться глаза после бессонной ночи. Мне повезло: на автобусной остановке стояли две девушки - белоруски и говорили между собой на чистом певучем родном языке. Автобус остановился, Я сел вместе с ними и вышел через две остановки у военного городка.
Поев перловой каши со свининой, где было больше сала, чем мяса и все это, запив чаем, я отправился в казарму, прилег на свою железную кровать, но тут объявили боевую тревогу: надо было срочно одеваться и бежать в бункер на метеорологическую станцию.
Когда я прибежал, все мои сослуживцы уже были на месте, а капитан с противогазом через плечо, носился, как угорелый туда-сюда, ругался матом и подавал несуразные команды, часто противоречащие одна другой.