Ехать пришлось около часа на нескольких видах транспорта: благо, у Нины был проездной, так называемый "единый", а я, как солдат, катался зайцем. На небольшом озере, правильнее было бы назвать его водоемом, уже загорали молодые люди, но народу было немного.
Побродив немного в поисках места, Нина остановилась, открыла большую сумку, извлекла широкое потертое одеяло, большое полотенце, в котором находился завернутый ее купальник.
- Расстели тут, где чище, раздевайся, а я сейчас приду, - сказала она, взяв полотенце под мышку, и направилась в сторону небольшого кустарника на другой стороне водоема.
Я расстелил одеяло, снял пилотку, а потом и гимнастерку, но когда дело дошло до брюк, вспомнил, что на мне широкие длинные до колен солдатские трусы черного цвета, которые в народе назывались семейными, и любой мужчина на пляже выглядит в них настоящим шутом, решил не снимать брюк. Я снял кирзовые сапоги, размотал, сбившиеся портянки и засунул в голенища. Белые ступни ног и пальцы смешно торчали из брюк галифе.
Вскоре Нина вернулась в легком модном купальнике, плотно облегающем ее фигуру, подчеркивающем те прелести, которые вам не удастся увидеть в другой обстановке, кроме как на пляже. Это была не просто Нина, это была настоящая Афродита. У меня перехватило дыхание от волнения и восторга.
- Боже, как ты красива! - воскликнул я, уверенно называя ее на ты.
- Ну да, нашел красивую, - расплылась в улыбке она. - А сам... чего не раздеваешься? Может, я тоже хочу полюбоваться твоей фигурой. Давай, снимай брюки!
- Я... у меня...
- Что у тебя - ноги нет ниже бедра?
- Я в солдатских трусах, которые называются семейными, они широки и до колен в длину.
- Ничего страшного, подвернешь, а хочешь, я булавкой тебе пришпилю?
- Тогда я сейчас, - встал я и побежал в кустарник, чтобы сделать, как посоветовала Нина.
- Ну, вот и хорошо, - сказала она, когда я вернулся. - Мужик ты стройный, ничего не скажешь и фигура у тебя... не самая, ну скажем так, плохая, но уж больно ты худосочный. Надо поправиться, и тогда сойдешь за Аполлона.
Нина лежала на спине, вытянула, прижатые друг к другу ножки и руки вдоль туловища ладошками вверх. Я робко прилег рядом на живот, разгладил полусогнутую ладошку и прилип к ней губами. Нина не стала одергивать руку, она еще плотнее закрыла глаза, возможно, видя какой-то другой образ, а потом подняла голову, посмотрела вокруг и сказала:
- Ах ты, котик. А губы-то у тебя горячие, как огонь. Гляди, не шибко старайся: люди вокруг. Если бы мы были одни, где-нибудь в лесочке, ты бы на этом не остановился, я уже чувствую это. А с виду, ну, такой скромный, такой стеснительный, такой робкий...
Я лежал смирно, боялся прикоснуться к другим частям тела: передо мной лежала, как мне казалось, святая женщина, возле которой я был так близко, как и во сне не мечтал, и втайне молился на нее.
- Ты кого-нибудь, любил раньше?
- Мне нравилась одна девушка, - честно ответил я.
- Ты с ней спал?
- Как это спал?
- Ну, ты ее раздевал и делал с ней это?
- Нет, что ты?
- У тебя была женщина, с которой ты делал все что хотел?
- Нет, я еще не знаю, что это такое.
- Ты, значит, девственник. Знаешь, как это сладко? Такими нас сделала природа. Я, пока не вышла замуж, тоже не знала никого, а теперь жалею. Сколько времени упущено, ужас.
- Еще не поздно наверстать, - несколько раздраженно произнес я.
- Постараюсь. Как только полюблю. Мне надо полюбить, я, как и ты, могу потерять голову и натворить глупостей, за которые буду потом, без сожаления расплачиваться.
- Зачем же? надо делать так, чтоб не надо было расплачиваться.
- А ты откуда знаешь, как надо делать?
- Меня отец учил. Правда, практику пройти мне не приходилось.
- А ты очень хотел бы попробовать?
- С тобой?
- Да. Со мной.
- Нет.
- Почему? - рассмеялась Нина.
- Потому что я бы в тебе утонул и никогда бы не выплыл. Я бы даже в казарму не смог вернуться. Я бы совершил дезертирство, а потом попал под суд военного трибунала.
- Какой ты чудак. Ты что всю жизнь мог бы так пылко любить женщину?
- Тебя - да.
- Тебе только так кажется.
- Давай попробуем.
- Я пробовать не хочу. Пробовала уже однажды. Отслужи положенный срок, приходи к нам на работу, и тогда будем решать, что делать. Не тонуть же тебе в моем море на глазах у моей матери. Допустим, мы сможем убежать за город, вырыть там землянку, но ты и тут не партнер: тебе в часть надо возвращаться, а мне одной локти кусать. Так-то, милый мой Ромео.
- Нина, ты не только красива, как богиня, но и умна. Я никогда не смогу забыть тебя, если даже случится так, что это первый и последний день нашей встречи. Только ты обещай мне, что не бросишь меня, а то тебя снова кто-нибудь уведет. Я не знаю, что со мной будет.