- Ах, ты мой милый, мой симпатичный дурачок. Да никуда я от тебя не денусь. Я немного ветреная, ты не обращай на это внимание. Я твердо решила...впрочем, это судьба...
- Что ты решила? что?
- Я решила что ты...- мой. Потерпи немного..., я сама тебя соблазню, девственник. Я оправлю мать на выходные к ее сестре в Гомель. Ты к нам придешь и тогда...
Я совсем осмелел и поцеловал ее в пупок.
- Как пахнет кожа...
- Чем?
- Розой, - сказал я.
- Приятно слышать. Посмотрим, насколько тебя хватит, как долго ты сможешь гореть. А теперь спустимся на землю и пойдем, поплаваем. Солнышко припекает, вода должно быть теплая.
- Ты иди, а я посторожу вещи.
Нина встала, собрала волосы, перевязала их тесемочкой и бросилась в воду, в которой она чувствовала себя как рыба.
- Боже! как хорошо, - произнес я, блаженно раскинув руки и устремив свой взор в далекое голубое небо, куда я мысленно сам возносился, думая о том, как я сейчас счастлив и сколько часов, дней, недель, а то и месяцев это может продолжаться.
Вот уже солнце перевалило во вторую половину неба и стремительно движется к западному горизонту. Нина уедет к себе домой, к матери, а он в солдатскую казарму. Завтра понедельник. Землянка, прием сигналов, кислая рожа капитана, и так до следующего воскресения.
Я вдруг поднялся, принял сидячее положение, чтоб посмотреть, что делает его Афродита, не потерялась ли, не охотится ли кто за ней в озере, поскольку, когда они ехали в городском транспорте, многие молодые люди с нее глаз не спускали. Но Нина плавала, кувыркалась в воде, а заметив меня, стала махать рукой, звать к себе:
- Иди, окунись, вода просто прелесть. Жарко ведь на солнце.
17
Я уже собрался, было окунуться, но тут, невесть откуда, подошли двое мужчин и стали устраиваться почти рядом, не спросив на это даже разрешения, хотя свободных мест вокруг было много. Они принесли с собой новые надувные матрасы, большие свежие полотенца и огромную сумку с продуктами и напитками.
Я стал разглаживать свое одеяло и раскладывать вокруг себя вещи, отвоевывая кусок территории, боясь, что эти нахалы улягутся буквально рядом. У меня мелькнула мысль все собрать, свернуть и перейти на другое место, но в это время из воды вышла Нина и царской походкой подошла к расстеленной на песке подстилке.
- Иди, окунись, а я полежу, - сказала она мне и легла на спину.
Я нехотя поднялся, подошел к берегу водоема, чтобы окунулся в прохладной, как показалось, воде и поплыл к центру. Опасную зону я преодолел без особого труда и у того берега повернулся, чтобы видеть Нину. Она уже сидела, оживленно беседовала с незнакомцами и ни разу не повернула голову в сторону озера, где плавал я. Я вышел на берег, на той противоположной стороне, где образовали тень несколько кустов, и застыл в стоячей позе. Струйки воды быстро опустились в песчаную землю, остались мокрые волосы на голове и черные мятые трусы.
Посмотрим, что будет дальше, решил я и не торопился вернуться на свое место. Нина не только оживленно разговаривала, но и восхитительно улыбалась, а парни уже накачали воздухом свои матрасы, один из которых бросили к ногам Нины. Надувной матрас-это новинка в то время и Нина, недолго думая, схватила надувной матрас, и бросилась в водоем, восторженно хихикая и радуясь.
- Как здорово! - воскликнула она. - Я, иди, на нем можно вдвоем плыть.
Я немного на куксился, решая, идти или нет, а в это время владелец матраса бросился в озеро, исчез под водой и вынырнул в том самом месте, где плавала Нина, и, может быть, нечаянно или нарочно коснулся ее бедра. Нина взвизгнула, заверещала, поплыла дальше, увлекая за собой такого наглого, но приятного и, возможно, желанного молодого человека.
Прошло совсем немного времени, и они уже были рядом, плыли вдвоем на одном надувном матрасе, он обнимал ее одной рукой, прижимал к себе, она не возражала и даже повернула к нему свою красивую голову, как бы застыла в этой позе, пока не получила поцелуй прямо в роскошные губы. На поцелуй она ответила восторгом, стала похлопывать кавалера по спине, а потом сама наградила поцелуем в щеку. В этом была вся Нина. Она напрочь забыла о своем солдатике, к которому что-то стала испытывать, но не устояла против первого же соблазна, который мог начаться и тут же кончиться. Мало представительниц слабого пола, которые могут полюбить душой и сердцем одновременно, и тогда эта любовь не подвержена никаким соблазнам, она выдерживает любые испытания.
Я не мог стоять на одном месте, у меня ноги стали дрожать, какой-то озноб охватил все тело, и верхняя челюсть стучала о нижнюю как камнедробилка. Я углубился в тень, дрожащими руками снял и выжал мокрые трусы и почти бегом направился к тому место, где лежала одежда и одежда Нины.
- Закурите, - предложил мужчина, сидевший на своем матрасе. - А если желаете - я налью вам и стопочку. Не стесняйтесь. Мы люди не гордые. А это ваша супруга или просто знакомая? Аппетитная бабенка, ничего не скажешь.
- Не курю и не пью, - сказал я и принялся надевать брюки.
Вскоре вернулась Нина в сопровождении мужчины с накинутым на плечи матрасом.
- Ты, познакомься, - сказала Нина. - Это комсомольские работники из Минского горкома: Юра и Гриша (с Гришей она плавала на матрасе), а это солдат, ефрейтор советских вооруженных сил, метео зенитчик; наша Обсерватория сотрудничает с этой воинской частью, что определяет погоду для Белорусского военного округа или сокращенно БВО.
- О, ефрейтор все равно, что генерал, - как-то насмешливо произнес Гриша. - Гитлер тоже был ефрейтором, не так ли?
- Давайте выпьем за знакомство! - предложил Юра, тот, что предлагал Вите папиросу и стопочку. Он открыл бутылку коньяка и две бутылки шампанского, достал баночку с черной икрой, упаковку сливочного масла и булку свежего хлеба. Нина тоже полезла в свою сумку, но, увидев две бутылки с пивом и два жалких бутерброда с дешевой колбасой, остановилась и отложила сумку в сторону. Юра с Гришей тем временем разлили шампанское, смешанное с коньяком, в четыре туристических кружи, и сделали четыре жирных бутерброда с черной икрой.