- Я ведь дочь военного, да к тому же генерала, - засмеялась Лиля.
- Я столик заказала в ресторане "Континенталь".
- Танцульки будут? - спросила Лиля.
- Там всегда танцульки и кавалеров полно, - ответила Августа, игриво улыбаясь.
- Меня они мало интересуют. Я сегодня в читалке солдатика видела. Лицо умное, глаза, как у Ленского из оперы Пушкина "Евгений Онегин". Сидит, стихи сочиняет.
- Да? Это очень интересно. Покажи мне его. Никто не знает, в ком какой бес сидит. Может, из этого солдатика большой человек выйдет, это же характерно для нашей социалистической системы, не так ли? А ты познакомилась с ним?
- Я ему записку оставила, а в записке мой домашний телефон. Позвонит он, как ты думаешь? У него наверняка уже есть девушка.
- Так тебе надо было указать в записке: дочь генерала Лиля. Эх, ты, лапша! Меня рядом не было, я бы его живо захомутала.
- Ты такая, я тебя знаю.
- Покажи мне его, я сразу определю, чего он стоит, - сказала Августа, держась за руку Лили. Они уже шагали по направлению к ресторану, что находился чуть дальше оперного театра.
- Ишь, чего захотела! Сразу показывай ей. Еще и показывать нечего. Если он позвонит, и мы с ним увидимся, тогда я решу, стоит ли нам встречаться, после этого, возможно, я и тебя с ним познакомлю. Только, чур, не отбивать!
- Не переживай. Кавалеров полно. А солдатик...-хи-хи: ему, видимо, служить, как медному котелку. И потом... что это за кавалер, солдат? Тебе полковник нужен, не меньше. Неужели отец не может выдать свою единственную дочь за полковника?
- Полковники все старые и давно женатые. О чем ты говоришь? Я вообще не хочу выходить за военного, - искренне сказала Лиля, заглядывая подруге в лицо, чтобы понять, шутит ли та, или про себя, втихаря, смеется над ней.
- Как твой Борька? - спросила вдруг Августа.
- К моей подружке Нине Луневой переметнулся, - сказал Лиля несколько грустным голосом, в котором скользила нотка сожаления.
- К Нине? - удивилась Августа. - Ну и мымра! Как ей только не стыдно! Пригрела ты змею у самого сердца. Я могу сказать ей об этом, хочешь? Пристыжу ее, ведь она - бывшая твоя подруга.
- Ничего говорить не надо, она все равно не поймет: в части сообразительности и главное порядочности, она, как говорится, Богом обижена.
- Так у вас с Борисом Солодовниковым все было, как говорится, на мази. Может, ты в чем-то виновата? Ты была с ним в близких отношениях, он добивался тебя?
- Кроме поцелуев, ничего у нас не было, - ответила Лиля. - Пока отец был командующим, Борис относился ко мне с неким почтением, граничащим с чинопочитанием. Возможно, у него серьезных чувств ко мне не было. Я тогда могла заманить его в постель и заставить жениться, но я решила, что этого нельзя делать и оказалась права.
- Но ты сама не питала к Борьке больших чувств, правда?
- Он мне нравился.
- Ну и надо было его соблазнить, - засмеялась Августа. - Знаешь, часто бывает так, что после этого у мужчины появляется страсть и настоящая влюбленность, только надо уметь преподать себя, как следует.
- У меня нет опыта, - сказала Лиля.
- Ну, да, ты все в девственницах ходишь, смотри, присохнет у тебя там все, тогда с тобой никто не справится.
- Кому надо будет- справится, - сказала Лиля. - Я начиталась романов, написанных в 18 и 19 веках, так что у меня несколько иные взгляды на любовь и возможность близости с любимым человеком.
- Это сложный вопрос. Наша современная жизнь так груба и непредсказуема и потому не имеет ничего общего с тем, что написано в романах. Там все возвышенно и прекрасно. Мне кажется, что такая любовь, которая освещается в этих романах, возможна только в нашем воображении, в наших мечтах. Ты можешь выйти замуж, и твой муж будет у тебя первым, а потом, споткнувшись однажды, станешь гулять налево и направо от него, потому что каждая женщина должна взять свое от жизни. Или наоборот: твой муж не оценит того, что ты ему досталась целой и станет от тебя гулять напропалую.
- Ты хорошо философствуешь, - сказал Лиля, - но я твоей философии пока не разделяю.
5
Домой Лиля вернулась в половине одиннадцатого. В квартире было пусто и тихо. Она повернула ручку динамика радио проводки и стала слушать голос диктора, который сообщал, что враг народа Берия изобличен во всех своих преступлениях и должен предстать перед судом.
"Сколько раз можно передавать одно и то же?" - сказала она вслух и выключила динамик. В квартире тихо, уютно, но непривычно, одиноко и немного страшновато. Никто, конечно, в дверь ломиться не станет: на первом этаже дежурит охрана, и все же одной страшновато. Лиля легла на мягкую кровать, накрылась с головой, а когда стало нечем дышать, стянула одеяло до подбородка, прислушиваясь к своему дыханию. В углу, в соседней комнате, шуршала мышь, Лиля вздрогнула и включила ночник.
"Я не должна бояться, я не трусиха", твердила она себе, глядя на большую люстру, подвешенную к потолку. Сон пришел к ней только за полночь и то неглубокий, тревожный, наполненный фантастическими сновидениями. И Витю она видела во сне: он плавал в неглубоком мутном болоте, до колен, и звал ее к себе. Она уже собиралась снять с себя платье, ринуться к нему, вытащить его оттуда, отмыть в чистой воде, высушить его солдатские брюки и гимнастерку, но пока она снимала свое платьице через голову и, сняв, стала смотреть, он куда-то подевался. Она звала его и даже бродила в мутной воде сама, но бесполезно: он не откликался, да его, вроде бы и вовсе не было - ей просто показалось, что он плавал и звал ее.
Были и другие сновидения, а запомнился только этот с Витей. Видать, думает обо мне, мучается, вот почему я видела его, решила она утром, сладко потягиваясь на мягком диване. Сегодня должен позвонить. Он сделает это. Я назначу ему свиданье. Дочь генерала и простой солдат, какой контраст, а? Я очень люблю контрасты. А этот маленький, рыжий, толстозадый, со своим мужским достоинством - фу, до чего противный. А как от него потом, смешанным с табаком и винным перегаром несет - ужас! На километр. А солдатик скромный, должно быть. Он, как воск. Из него можно слепить любую фигуру. И мне следовало бы это сделать: я, возможно, неплохой скульптор. Сегодня, во второй половине дня, сижу дома, жду звонка.