- Слушаюсь, товарищ капитан.
- Вы будете работать настойчиво, не жалея живота своего?
- Так точно, товарищ капитан.
- Вот это мне нравится. Так должен отвечать любой солдат советской армии. - Ефрейтор Касинец!
- Я ефрейтор Касинец!
- Надо почистить туалет, но так чтоб блестел.
- Есть почистить так, чтоб блестел.
- Можете идти.
- Есть: можете идти, - отчеканил Касинец, вытягиваясь в струнку.
- Сержант Шаталов!
- Я - сержант Шаталов.
- Берите пример с ефрейтора Касинец!
- Какие ко мне претензии, товарищ капитан? - спросил Шаталов.
- Молчать!
11
Я пролежал десять дней в госпитале и вернулся на станцию. Горка Тучинка, откуда виден почти весь город, огорожена колючей проволокой, но во многих местах забора солдаты умудрились наделать дыры, а заделать эти дыры было некому. Здесь годами располагалась зенитная батарея, предназначенная защищать город от американских самолетов. Через забор из колючей проволоки солдаты уходили ночевать к своим подружкам. К ним быстро пристроился и сержант Шаталов. Днем солдаты уходили за забор, играли в мяч с местными барышнями, нарядными хохотушками.
Я возобновил выпуск радиозондов и прием сигналов, все данные немедленно стали передаваться в дивизии. Капитан повеселел и подарил мне леденец.
- Этот леденец я давно с собой ношу, - сказал он, обнажая желтые нечищеные зубы, издающие дурной запах. - Я в больницу его приносил, хотел подарить, но мне вид ваш не понравился: вы никак не походили на больного. Такое было у вас выражение лица, словно вы - не солдат, а генерал. Я расценил ваше лежание там, как симуляцию и принял за саботаж. А потом решил простить вас, хотя, если говорить откровенно, я должен до вас добраться. Вы слишком часто получаете письма из Магадана от двоюродного брата...что он пишет вам?
- Я надеюсь, что вы не хуже меня знаете, что пишет мне мой двоюродный брат. Однако я не одобряю его поступок и образ мышления.
- Все вы не одобряете, до поры, до времени, - сказал капитан.
- Товарищ капитан, разрешите обратиться.
- Обращайтесь.
- Я составил для себя план, который я могу реализовать только в том случае, если вы не будете возражать.
- Рассказывайте, какой у вас план?
- Я собираюсь поступить в школу рабочий молодежи, сокращенно ШРМ. Разрешите мне, в свободное время, ездить и сдавать экзамены и зачеты.
Капитан встал, походил, заложив руки за спину, по цементному полу, потом уселся напротив просителя и стал сверлить меня красными, налитыми кровью глазами.
- Возможно, я вам разрешу. Только вы должны быть образцом поведения, приема сигналов и во всем остальном. И Касинец в ваше отсутствие должен вас заменить и готовить данные так же как и вы. В этом случае можете сдавать свои зачеты в ШРМ. Других поблажек вам никаких не будет, и быть не может. Разрешение у вас может быть только разовое. Всякий раз вы будете у меня отпрашиваться. Если в течение дня получите от меня замечание, по поводу школы и не подходите.
- Я понял, спасибо.
- То-то же, смотрите мне!
Я поехал в школу и был встречен с распростертыми объятиями. Директор школы Мильчевич сказал:
- Это очень хорошо, что солдаты срочной службы тянутся к знаниям. В коммунизме все люди должны иметь высшее, а, в крайнем случае, полное среднее образование. А у вас есть возможность хотя бы дважды в неделю приходить сдавать зачеты, присутствовать на консультациях?
- Как будто есть, ответил я, - стоя перед директором по стойке смирно.
- Да вы стойте нормально, здесь не армия, молодой человек, - сказал директор, довольно улыбаясь и закуривая дешевую сигарету "дымок". Он уперся ногами в пол, сел глубже в потрепанное кресло и, стряхивая пыль с сигареты в миниатюрную корзинку, сделанную им самим из куска газеты, предложил: - Да вы садитесь, в ногах правды нет. Тут вот какое дело, у нас учащиеся-заочники платят сто рублей в году за...не подумайте, что за обучение, у нас обучение бесплатное, это гарантировано конституцией, а мы берем эти сто рубликов и платим за аренду помещения. Из той суммы, что мы собираем с учащихся, часть тратится на освещение, на всякие другие мелкие дела, словом это очень долго и нудно объяснять. Я всегда выступаю здесь, как бы в роли просителя, что ли. Вы - солдат нашей армии, советской армии, самой передовой в мире армии, так сказать наш защитник, а денежек у вас, конечно же, нет, наверняка нет, правда? или наберете сто рубликов?
- Я пошлю письмо родителям, сто рублей они вышлют, это не такая уж сложная проблема, хотя родители мои бедны. Их превратили в настоящих деревенских пролетариев. Вы знаете, что в партийном гимне есть такие мудрые строчки: кто был ничем, тот станет всем. А тут, в данном конкретном случае получилось наоборот: отец был, пусть не всем, но кем-то был, а теперь, в результате коллективизации, стал ничем.
- Так его раскулачили? - спросил директор и выронил папироску изо рта.
- Нет, не раскулачили, а так довели, постепенно, изводили и свели, на нет. Он теперь гол как сокол. Недавно получил письмо, так мать пишет: бригадир последние стекла в доме выбил.
- За что?
- За неуплату штрафа. Воду из колодца таскали, коровку поили, а колодец-то, на колхозном массиве оказался...в результате национализации и выполнения заветов гениального Ильича: земля - крестьянам.