- Странный у вас начальник. Он что-нибудь понимает в метеорологии?
- Ни бум-бум, - ответил я.
- Тогда я вам не завидую, - сказал Кушнир, - а насчет передатчиков я дам распоряжение. Возможно, в качестве компенсации, вы если, это, возможно, могли нам выделить немного едкого натрия и оболочки.
- Этот вопрос я должен согласовать со своим начальником, но навряд ли, что-то получится. Мы уже его хорошо знаем, - сказал я и попрощался.
Спускаясь на второй этаж, Я снова, как и обещал, заглянул в комнату обработки данных. Там девушек уже было гораздо меньше. Вскоре вошла Нина Филиппович, немного похудевшая, но все такая же прекрасная. Она сухо поздоровалась и сказала:
- Принесите мне, пожалуйста, учебник физики, который вы мне не возвратили еще с весны.
- Хорошо, - сказал я, - когда?
- В любое время, - ответила Нина и ушла в другую комнату. Через какое-то время она вернулась, села на свое место, открыла ящик стола, за которым сидела, извлекла миниатюрное зеркальце, полюбовалась своим прелестным лицом, которое у нее всегда находилось в идеальном состоянии, поводила пальчиком по густым черным ресницам, слегка подкрашенным еще дома. Затем извлекла пинцет из миниатюрной сумочки и стала выщипывать брови. Я наблюдал за этим процессом и только улыбался. Нина была рядом, и то же время очень и очень далеко.
- Почему перестал приходить? Влюбился?
- Возможно. А твой комсомольский секретарь, он что - смылся?
- Я о нем давно забыла. Кажется, все это было лишь во сне.
- Хороший, нет, дурной сон.
- Нельзя быть таким злопамятным, - улыбнулась Нина.
- Я не злопамятный, - сказал я. - Только весь вопрос в том, что, вспоминая старое, всегда боишься, что оно может повториться и нанести еще более глубокую рану.
- Ты слишком впечатлительный и тихий, если не сказать слабый, а современной девушке по душе самоуверенные, сильные, возможно даже грубоватые парни. Ты начитался книг и продолжаешь жить как бы в прошлом веке, а сейчас другое время. От тебя несет достоевщиной. Еще Маркс говорил, что в женщине надо ценить слабость, а в мужчине - силу. А тут выходит...короче...
- Нина, это все философия.. Просто ты никогда никого не любила и уже, наверное, не сможешь полюбить.
- У меня свои представления о любви.
- Какие?
- Ну, скажем, мужчины любят женщин за их красоту, а женщины, как существа слабые, любят мужчин за их силу, и не только физическую, но их возможность содержать семью, потому что, несмотря на равноправие, главой семьи все же должен быть мужчина. А коль мужчина глава семьи, значит, он и должен заботиться о материальном благополучии. Мужчина это та каменная стена, за которую женщина может спрятаться в плохую погоду. Скажи, что я не права.
- Теперь я начинаю понимать твое поведение на пляже, - сказал я.
- Да, верно. В какой-то степени этим и объясняется мое поведение на этом пляже. Конечно, многие мужчины, если они выделяются среди других, благодаря более высокой зарплате, задирают нос или попросту становятся хамами, но далеко не все.
Тут вошла Аня Мильчакова и разговор пришлось прервать.
- Я не помешала вам?
- Нет, - сказала Нина. Она встала и вышла, не сказав ни слова.
- Пойдем на наш любимый балкон, - предложила Аня и прошла первая, увлекая меня за собой.
- А Нина снова собирается замуж, она тебе не сказала об этом?
- Разве? Она мне ничего не говорила, - удивился я.
- Она не очень любит своего жениха.
- Почему же тогда выходит за него замуж?
- А ты у нее спроси! Подойди и спроси. Не стесняйся. Хочешь, я позову ее сюда?
- Нет, не надо. Не хочу. Прошло все. Кроме того, я уже помолвлен, уже не один.
- Но ты, ведь все еще любишь ее, не так ли?
- Уже не так. Она совершила один поступок, который я не могу простить.
Получив радиозонды, я направился в военный городок за письмом, которое выслал двоюродный брат из Магадана. Он просидел уже восемь лет из десяти. Его путевка по Ленинским местам подходила к концу, и он страшно волновался, как его встретят на Родине. В письме была и фотография. Длинный, худой, почти старик, он смотрел с надеждой куда-то в сторону, как бы спрашивая, а что там?
Письмо было осторожно распечатано, а потом аккуратно заклеено и я сразу догадался, что это работа капитана, а, возможно, и работника КГБ. Его предположения подтвердились на следующий день, когда Симфулай, как называли его солдаты промеж себя, устроил мне допрос в отношении брата.
- За что ваш двоюродный брат сидит в тюрьме, за измену Родине?
- Я не знаю, на суде не был, - сухо ответил я.
- Все вы знаете, не притворяйтесь, я вас вижу насквозь, - сказал капитан.
- За что вы нас всех так ненавидите?
- Не всех, а лишь некоторых, - ответил капитан. - Я должен очистить это осиное гнездо.
- Вы уже троих перевели в другие части. Скоро дойдет и моя очередь.
- Это будет зависеть от вас.
- Да нет, не от меня, - сказал я. - Тут дело времени. Вы активно ищите мне замену. Как только Касинец научится принимать сигналы, вы меня отправите вслед за теми тремя.