— Держи, — объект моего залипания протянул мне туго набитый кошель со звонкими монетами.
— Сударь Эгберт, это слишком много, — запротестовал было слуга, но хозяин успокоил его многозначительным взглядом.
— Спасибо, большое спасибо, господин, — я низко поклонилась, меня переполняла благодарность и сердечная симпатия к красавцу.
— Пусть твой учитель скорее поправляется, — улыбнулся напоследок Эгберт.
Эгберт… Мой герой… Целую минуту после того, как господин со слугой пошли дальше вдоль доморощенных прилавков, я стояла, не веря своему счастью. Теперь я смогу купить всё что надо, учитель, не волнуйтесь.
Тратить деньги оказалось гораздо проще, чем пытаться их заработать. Минут через пятнадцать врученный кошель опустел едва ли не наполовину, в итоге у меня оказалось столько еды и молока, что я теперь не знала как это всё дотащить. Это как ходишь по супермаркету с коляской, накупаешь целую гору всего-всего, а потом, понимаешь, что сама это не дотащишь и вызываешь такси. Но такси тут не водились. Я с тоской посмотрела на виднеющийся вдали деревянный домик Тилли. Вздохнув, решила идти мелкими перебежками. Закинув за правое плечо два мешка — один с овощами, другой с выпечкой, а в левую руку взяв тяжеленный бидон с молоком, я заковыляла по направлению к дому.
— Ха, нахапал столько, что нести невмоготу, тащишься как черепаха, — нагнал меня слуга Эгберта.
Я остановилась и повернула голову. Рядом со слугой стоял и мой любезный спаситель.
— Давай поможем, Карт, — обратился он к слуге, а потом повернул своё красивое лицо ко мне, — милый юноша, далеко ли тебе идти?
Он назвал меня милым… Правда юношей, но это детали.
— Туда, — я махнула на избушку Тилли, ощущая, как щёки заливает румянец.
— Нам почти по дороге, — сообщил Эгберт, перехватывая у меня из рук мешок с овощами, который пихнул недовольному Карту, а бидон с молоком понёс сам.
— Господин, я у вас в неоплатном долгу, — попыталась я как-то выразить свою невыразимую признательность.
— Полно, — улыбнулся Эгберт, — скоротаем путь разговором? Скажи, милый юноша, как тебя зовут и чьи это дивные украшения, что ты мне продал.
— Али… Тод, — я чуть было не ударила себя по лбу освободившейся рукой, — меня зовут Тод. А украшения эти моей матери.
Когда я шла продавать украшения, то заранее решила, что скажу насчёт украшений. Поскольку сестёр у меня не было, то логично, что украшения перешли мне.
— А где сейчас твоя матушка? — спросил кареглазый красавец.
— Она в другом мире, — честно ответила я, чувствуя, как на глаза навернулись слёзы.
— Соболезную, Тод, — отозвался Эгберт. — У меня тоже не осталось ни отца, ни матери, хвала господу, хозяин моего отца был так добр, что воспитал как родного.
— Сам маркиз Виены, — вставил слуга с таким тоном превосходства в голосе будто сам являлся этим маркизом Виены.
— О, да вы — маркиз, моё почтение, — растерялась я.
— Я не маркиз, — оборвал меня Эгберт, — и не унаследую ни титул, ни состояние моего покровителя, у него есть собственные дети.
Я что-то понимающее пробурчала и нить разговора истончилась, но Эгберт решил начать с другого конца:
— Ты был когда-нибудь влюблён, Тод?
Я на секунду опешила. Что сказать? «Ну, в общем-то мне нравился один парень, а теперь, кажется, ты — мой новый объект обожания»?
— Нет, — ответил я. Тоду в отличие от Алины никто не нравился.
— А вот я влюблён, — задумчиво проговорил Эгберт, и я ощутила укол ревности, на которую не имела права, но укол этот был очень болезненный.
— Очень повезло вашей избранницы, — сухо отозвалась я.
— Нет, это мне повезло, — ковырял мне свежую рану Эгберт, — Селеста — самая прекрасная девушка во всей Виене. Чистая и добрая душа.
— Это для неё будет подарок? — Поинтересовалась я о дальнейшей судьбе своих украшений.
— Да, Тод, для неё.
Что ж, пусть хоть так. Странно, но мне было приятно, что на возлюбленной Эгберта будут украшения, которые носила я.
— Только вот её батюшка и он же ваш заботник такого мезальянса не допустит, — напомнил о себе Карт.
При этих словах Эгберт сразу сник. И так захотелось его обнять, утешить.
— Вода камень точит — изрекла я народную мудрость.
— Спасибо за добрые слова, милый юноша, — улыбнулся воспитанник маркиза.