Камер-лакей приостановился возле двухстворчатых дверей, охраняемых двоими стражниками, открыл их и шагнул внутрь.
— Священник Брауниг и здравник Тилли с учеником прибыли, ваше Сиятельство! — Зычно доложил он и, очевидно, получив разрешительный знак, отступил на пару шагов, пропуская нас внутрь.
Первым вошёл отец Брауниг, а я — вслед за учителем, то есть последней. Зал, куда мы попали казался размером со средненький стадион. Под ногами лежал камыш (предполагаю, что для нейтрализации неприятного запаха), благодаря зажжённому камину воздух был значительно теплее, чем в коридоре. Стены украшали гобелены со сценами охоты. На возвышении стоял напоминающий трон увесистый стул, на котором восседал тучный мужчина в парчовой котарди. Несмотря на почтенный возраст его лицо сохранило остатки былой привлекательности. Моё внимание привлекла картина в полный рост, на которой был изображён светловолосый всадник на белом коне. Сходство этого грузного мужчины на троне с тем, что был изображён верхом угадывалось с трудом.
Рядом с ним стоял седобородый сутулый мужчина, осматривающий нас более доброжелательно, нежели маркиз. У подножия стула-трона развалился песочный грейхаунд. При виде нас собака задрала голову, но не издала ни звука.
Брауниг и Тилли склонились в поклоне, я повторила за ними.
— Я пригласил вас, чтобы прояснить болезнь моей дочери и предотвратить дальнейшие осложнения. Но в любом случае, всё что касается Селесты и её болезни не должно выйти за пределы Синих скал.
— Если вы преуспеете, получите достойную награду, — добавил сиповатым голосом, стоящий рядом с маркизом седобородый советник.
Тут двери отворились и в зал зашёл Натаниэль Кристан, уже знакомый мне высокомерный граф. От него пахнуло цитрусово-лавандовым ароматом с нотками кумарина и ванили. На нём как влитой сидел искусно вышитый сизый редингот с витиеватым рисунком, выполненным металлической ниткой. Грейхаунд подбежал к нему, активно виляя хвостом, Натаниэль потрепал пса по холке. Как только аристократ поравнялся с маркизом, их сходство стало очевидным: сын являл собой прекрасную молодую и худощавую копию его сиятельства.
И в этот момент я почувствовала себя так ущербно, как не ощущала до этого. Напротив источающего аромат лощённого франта стояла я, в холщовой рубахе, не накрашенная, с обкромсанными волосами, ещё и притворяющаяся парнем. Страшненьким таким парнем. И чего только Каллиста во мне нашла?
— Моё почтение, сиятельный отец, — поприветствовал Натаниэль маркиза.
— Будь здрав, сын, — ответил Бертрам Олиньи Клоре де Виена.
Мы снова поклонились, теперь уже — наследному сыну.
— Покажи гостям комнату сестры, — кивнул маркиз Натаниэлю, — Жозеп! — Крикнул он в пустоту. Двери залы тут же отворились и возник камер-лакей. — Распорядись о комнате для сударей и пусть на них накроют сегодня ужин в большом зале.
— Слушаюсь, ваше Сиятельство, — поклонился камер-лакей Жозеп.
— Благодарим, ваше Сиятельство — склонился в поклоне Донстон Брауниг, а за ним Тилли и я.
— Прошу следовать за мной, — обратился к нам Натаниэль Кристан и двинулся к выходу.
Он шёл быстрым шагом, так что мы втроём едва поспевали. Чуть пройдя по коридору, Натаниэль стал резво взбираться вверх по винтовой лестнице. Пройдя по моим меркам этажа четыре, он вошёл в дверной проём и далее двинулся по более узкому в сравнении с нижним, коридору. Из стен через каждые два метра торчали металлические держатели для факелов, но ни один факел не был зажжён, но света из стрельчатых окон хватало, чтобы разглядеть куда наступаешь.
Граф открыл одну из деревянных дверей и прошёл в светлую опочивальню, мы проследовали за ним. Комната оказалась довольно просторной, метров двадцать пять я бы сказала, и хорошо освещённой благодаря двум стрельчатым окнам. На полу лежала медвежья шкура, на стене висел гобелен, изображающий гуляющую у пруда молодую пару. На полу стояли три изысканные метровые вазоны. Рядом с окном дубовый столик со стулом. На столе стояло зеркало, письменные принадлежности, томик Библии и незаконченное вышивание. Кровать с розовым балдахином стояла у стены. На кровати сидела девушка в длинном молочного цвета платье, светло-русые волосы убраны в высокую витиеватую причёску. У ног девушки примостился серый грейхаунд. При виде нас, незнакомцев, собака ощетинилась.