— Аминь, — повторили присутствующие и взялись за большие ложки.
Рагу оказалось очень даже вкусным и даже привычным. Среди кусочков овощей я распознала цукини, томаты, луковицу. Но не успела доесть, как блюдо у меня из-под носа забрали и поставили другое — жаркое, украшенное белым цветком. Начиная с маркиза, слуга разлил всем красное вино в стакан, стоящий рядом со стаканом с водой. Я вооружилась ближними к тарелке ножом и вилкой и приступила к отпиливанию сочных кусочков. Краем глаза заметила на себе несколько любопытных взглядов: учителя и отца Браунига, которые ковыряли дичь ложкой, и Натаниэля Кристана. Что? Неужели не те выбрала приборы? Посмотрела на маркиза и его детей, вздохнула — те тоже накалывали кусочки вилкой, которые отпиливали ножом в правой руке.
— Что вы решили про болезнь Селесты? — Вдруг обратился к нам маркиз.
— Не болезнь, а укус, — поправила его дочь.
— Признаки присутствия носферату, ваша светлость, — ответил отец Брауниг. — Оно может попасть в замок через большие, в рост человека камни чёрного цвета. Прошу дозволения осмотреть все уголки замка в поиске таковых.
— Дозволяю, — разрешил его сиятельство.
Было ещё три смены блюд. Молочное желе с миндалём, овощное блюдо с сыром и пирожное с корицей. Вино «обновляли» в наших бокалах дважды.
Почувствовала, что от горячительного напитка пылают щёки я только когда ужин закончился и я поднялась из-за стола. Ещё слегка закружилась голова и я с трудом сохранила равновесия. Ну да, пить я не умела. Или вино на деле оказалось таким рьяным.
— Задержись, — очень не вовремя решил мне что-то сообщить Натаниэль Кристан и под локоть увлёк меня куда-то в небольшое помещение, дверь в которое открывалась прямо из трапезного зала.
Я хотела было возразить, но ничего путного в голову не пришло.
Помещение оказалось кладовой. Только большой замковой кладовой, куда из кухни приносили блюда для разноса гостям.
В нос ударил цитрусовый аромат с нотками ванили, исходящий от Натаниэля Кристана. Мне бы то же подошёл такой парфюм. Аристократ стоял в паре шагов от меня. Выше меня сантиметров на пятнадцать-двадцать. Вот с Лёшкой (при воспоминании о бывшем почти парне я взгрустнула) мы были почти одного роста, не приходилось так задирать голову, чтобы смотреть ему в глаза. Хотя надо признать, что глаза графа завораживают. И весь он скорее походит на мраморное изваяние, чем на человека из плоти и крови. Ровный цвет кожи цвета слоновой кожи, идеальные пропорции идеального лица. Рядом с ним даже Эгберт кажется каким-то несовершенным: нос длинноват, губы не слишком чётко очерчены, скулы низковаты. Зато от Эгберта веет теплом и мягкостью. А красота Натаниэля такая холодная, недостижимая. Я окинула его взглядом художника: обязательно нарисую или изваяю. Тут Натаниэль напомнил, что он может ещё двигаться и говорить.
— Два года назад, — произнёс он, — отец взял мен на переговоры с неким мятежным графом. Его казнили через полгода, но тогда граф, который стоял ниже нас по положению, возомнил, что может диктовать условия и откусить от Виены жирный кусок. Речи его были дерзки, но раболепие во взгляде никуда не делось. Такое же раболепие я распознаю в глазах слуг и простолюдинов. Но не у тебя.
Я сглотнула. Так вот в чём дело. Неужели думает, что я собираюсь устраивать мятеж? Я было открыла рот, но Натаниэль жестом приказал молчать и продолжил:
— Отец очень бахвалится тем, что одним из первых на континенте стал использовать вилки для еды. Гости, завидев маленькие трезубцы обычно пребывают в ступоре. а ты орудовала вилкой и ножом будто делала это уже много раз. Ты знаешь грамоту, слагаешь числа лучше, чем советник батюшки. Твоё лицо не похоже на лицо простолюдина: нос прямой и тонкий, высокий лоб, вдумчивые глаза, а руки, — он взял мои ладони в свои, отчего у меня побежали мурашки, — такие мягкие и гладкие. Тяжёлым трудом ты явно не был обременён. А эта безделушка у тебя на шее слишком изыскана, чтобы принадлежать холопу.
Он отпустил мои руки и притронулся пальцами к серебряному ключику на шее, коснувшись коже на ключице. О, похоже это самый романтический момент в моей жизни. Хмель от вина смешалась с ароматом Натаниэля и ударила мне в голову. Может чмокнуть его сейчас? И будет у меня так сказать первый поцелуй, да ещё с кем… А то, притворяясь парнем у меня так и не появится ухажёра. Никогда. Я всхлипнула. Граф отстранился будто прочитав мои мыли.
— Не знаю, как судьба сделала тебя учеником здравника, но ты явно привык к лучшей жизни, — резюмировал Натаниэль Кристан. — Откройся мне, и я стану относится тебе как к равному. Скажи, кто ты и где твои родители.