До комнаты дочери маркиза меня сопровождал один Жозеп, граф очевидно решил, что подле меня лучше долго не задерживаться.
Первым в комнату Селесты постучался и вошёл сопровождающий меня камер-лакей, а я осталась рядом с манекеном в доспехах. Когда Жозеп исчез в опочивальне, докладывая дочери маркиза о моём приходе, я не удержалась и откинула забрало пустых доспехов. Никакого голубоватого сияния как в играх про ожившие доспехи там не было — пусто. Забрало со скрежетом железа о железо вернулось на место.
Звук вызвал немой укор в многозначительно округлившихся глазах повернувшегося ко мне Жозепа.
— Госпожа вас ожидает, — он деланно вытянул руку внутрь комнаты.
Я прошла внутрь, поклонилась, произнесла несколько слов приветствия. При видя меня серый грейхаунд, шкуркой распластавшийся у ног дочери маркиза, насторожился и привстал.
— Лежать, Гойро! — Скомандовала Селеста.
Так вот значит, как тебя зовут, здоровяк. Борзая тут же вернулась в туже позицию, которую только что поменяла.
— Умеешь рисовать? Где научился? — Поинтересовалась девушка, привстав на подушках.
— С детства имею склонность и увлечение, — ответила я как можно пространнее и ближе к правде. — Мой дед и дядя очень хорошо рисовали, крупицы таланта перепали по-видимому и мне.
— У тебя голос не как у парня и выглядишь ты как-то… Сколько тебе вёсен?
Вёсен. Вообще-то двадцать, но с учётом моего амплуа…
— Шестнадцать, — соврала я.
— А, ну, не переживай, ещё возмужаешь, — воодушевила меня Селеста. — присаживайся, за столом инструменты. Не знаю правда зачем нужно рисовать наваждение. Даже не знаю как его описать. К тому же я мало что помню…
Я подошла к столу и вздохнула, вспоминая такие привычные простые карандаши и ластики. В этом мире меня поджидали угольки, что-то наподобие восковых медков и три хлебных мякиша. Эх, ну почему я не смыслю в производстве таких, казалось, бы простых вещей, обогатилась бы, принесла в Виену научно-техническую революцию… Ну да ладно, обойдусь сегодня подручными средствами. С чего же начать рисовать фоторобот?
— Скажите, госпожа, какое у него было лицо: овальное, круглое, квадратное, треугольником?
— Нет, обычное, как у людей.
Я вздохнула. Это будет не так-то легко.
— А на чьё лицо походило его? Как у меня? — Селеста сразу отрицательно замотала головой. — Как у вашего батюшки или брата? — Селеста задумалась, но снова отрицательно мотнула. — Как у господина Эгберта? — Селеста залилась краской, но тут же опровергла и форму головы возлюбленного.
К счастью мы сошлись на Жозепе и к счастью он был недалеко.
— Жозеп! — Окликнула слугу девушка, тот тут же возник в дверях — должно быть подслушивал всё это время. — Мужчина, которого я видела во сне был похож на тебя.
Камер-лакей побелей и упал на колени.
— Клянусь светом, госпожа, я бы не осмелился!
Я улыбнулась, Селеста рассмеялась, показав милые ямочки на щеках. Когда дочь маркиза объяснила, что общего у них только форма лица и от него требуется только попозировать для рисунка часок — другой, слуга немного успокоился и замер как самая настоящая модель перед самым настоящим художником. Дальше пошло легче, на Жозепе мы определили нос (тоньше, толще, ниже, выше), положение глаз, высоту и форму бровей и так далее. Заняло моё художество около трёх часов. Камер лакей, надо отдать ему должное, ни разу не подал никакого признака усталости.
— Да, это он! Получилось! — Обрадовалась Селеста и по-детски захлопала в ладоши.
Я всмотрелась в свой рисунок. Бессознательно поёжилась. Однажды для школы я рисовала «чёрные страницы» Красной книги, срисовывала убитых животных. И несмотря на то, что это просто рисунок, да ещё какой нарисовала сама я, от него исходила такая жуткая энергетика, что на следующий день я слегла с температурой. Да, именно из-за рисунка, я уверена! И этот портрет, хоть он и не отражал убитое животное, но от него тоже исходили мёртвые флюиды, от которых начинала болеть голова. Каждая черта нарисованного лица по отдельности была совсем небезобразна, а даже наоборот, но вместе они вплелись в отталкивающий образ.
«Дракула», — нарекла я жуткого мужчину. Нет, не мужчину, монстра в человечьем обличие.
— Спасибо, госпожа, — поклонилась я. — Покажу отцу Браунигу и учителю.
— Тод! — Окликнула меня Селеста. И из её губ «Тод» прозвучало не как «ТОД» Натаниэля Кристана, а так дружелюбно, что я подумала о том, что Тод — не такое уж и плохое имя. — Мне скучно в замке, если будешь свободен, приходи, поиграем в мяч или в шахматы. Научу если не умеешь.