2. Селеста лежала на кровати, хотя никто её туда не переносил, а сама она дойти бы не смогла. Или всё же переносил?
3. Собака всё время находилась в опочивальне, но на монстра не отреагировала.
Создаётся впечатление, что Селесту кто-то бережно перенёс на кровать, тот, кого борзая признаёт своим. А доспех завалился будто нарочно, чтобы привлечь внимание. Вернее, кто-то его завалил, чтобы привлечь внимание.
Значит напали на Селесту не в её опочивальне. А потом, тот, кто не хотел афишировать это перенёс её в комнату.
— Если удастся найти кровь чудовища, я мог бы сделать компас, по которому можно отыскать вурдалака, — задумчиво проговорил Донсон Брауниг. — думаю будет полезно побеседовать с молодым Эгбертом.
— Лучше мне поговорить с ним, — вызвалась я.
— Зачем? — Не понял Грэг Тилли.
— Ну, — замялась я и моё лицо немного зарделось, — у нас с ним завязались неплохие дружеские отношения…
— А зачем с ним вообще говорить? — Снова спросил здравник переводя взгляд то на меня, то на друга, как ученик, который единственный не понял решение задачи из всего класса.
— Он поможет обнаружить кровь чудовища, — снисходительно пояснил отец Брауниг.
Я нашла Эгберта на крепостных воротах. Он сгорбившись рассматривал долину Виены, распластавшуюся красочной диорамой под стенами замка.
— Красивый вид, — начала я издалека.
— Я не уберёг её, Тод, — не оборачиваясь ко мне, простонал Эгберт.
Я подошла ближе и опёрлась о каменный выступ.
— Опасность миновала, госпожа поправится.
— Это я виноват, — на глазах юноши блеснули слёзы.
— Нет, нет, — запротестовала я, пытаясь облечь чувства в нужные слова, — кабы не ты горничная не закричала б, и отец Брауниг не успел бы с переливанием. Кроме того, с этим чудовищем никто не мог бы сладить, это чудо, что Селеста… госпожа Селеста осталась жива.
Эгберт повернулся ко мне, уголки его губ судорожно подёргивались.
— Я хотел сделать предложение, но так и не успел, — Эгберт горько усмехнулся, — Слишком поздно… пришёл слишком поздно…
— Эгберт, расскажи, пожалуйста, что произошло. Надо поймать это…
— …чудовище, — закончил за меня названный сын маркиза и тяжело вздохнул. — Я так и не успел сделать Селесте предложение, я опоздал. В первый миг мне показалось, что двое обнимаются, но потом я узнал Селесту, её полные ужаса глаза. Всё во мне похолодело. Я был без оружия, к счастью рядом стояли крестьянские вилы. Чудовище так присосалось к моей бедной Селесте, что не успело среагировать, когда я проткнул его. Насквозь. Вилы прошли насквозь, я уверен.
— Ты ранил его? — Не веря своим ушам переспросила я.
— Не знаю, — покачал головой Эгберт. — От такого ранения обычный человек был бы уже не жилец. Но этому чудовищу… Я не знаю… Надеюсь он ощутил боль. По крайней мере зарычал что дикий зверь. Рванул в сторону. А потом, могу поклясться он собирался напасть на меня, но…
— Что его остановило?
Эгберт посмотрел на меня будто решая говорить или нет. Но всё-таки ответил. Так неуверенно, словно не верил собственным словам:
— Крик петуха.
Так вот что спасло Эгберта и Селесту.
— Чудовище не выносит солнечного света, — пояснила я.
— Вот в чём дело, — понимающе произнёс юноша и лицо его немного просветлело. — Значит чудовище можно убить.
— Да, оно боится, а значит уязвимо и значит мы покончим с ним. Эгберт, а те вилы, которыми ты проткнул его, на них осталась кровь?
Эгберт немного подумав, утвердительно кивнул.
— Если у нас будет кровь чудовища, отец Брауниг сможет его обнаружить.
— Ты очень тактичен, Тод, — Эгберт потрепал меня по плечу. — Можешь спросить прямо где мы встречались с Селестой. В сенном доме. Вилы должны быть там же. Я не хотел, чтобы все узнали, особенно батюшка. Не хотел, чтобы честь Селесты ставили под сомнение и…
— Всё в порядке, — остановила я Эгберта. Не хотела, чтобы он оправдывался передо мной. Вот бы сделать для него что-то ещё, как-то отплатить за добро. Я сняла с шеи цепочку с серебряным ключиком. — Возьми, пожалуйста, это у меня вроде как амулет, помогает найти свой путь или что-то типа этого.
— Нет, это твоё, Тод, я не могу принять, — запротестовал Эгберт, отодвигая ладонью мою руку с подвеской.
От прикосновения тёплых пальцев Эгберта сделалось приятно. Я вспомнила Лёшку, когда он взял меня за руку перед тем как я провалилась в злополучный портал.
— Прошу, Эгберт, мне будет очень отрадно знать, что теперь он принадлежит тебе. Это самое малое, что я могу сделать в уплату за твою доброту.