Эгберт улыбнулся. Какой же он всё-таки милый. Особенно, когда улыбается.
— Ну, тогда, спасибо, Тод. Я буду бережно хранить твой серебряный ключик.
Эгберт принял подарок и надел себе на шею. Отшлифованная грань подвески сверкнула на солнце.
— Пристройка, где хранится сено, — сообщила я сведения Браунигу и Тилли едва их увидела выходящими из ворот жилой замковой постройки.
— Идём, — не тратя время на разъяснения скомандовал священник.
Я догнала их, и мы направились к небольшой деревянной пристройке недалеко от конюшни.
— А если там следы крови на сене, они не воспламеняться на солнце? — Спросила я отца Браунига.
— Кровь не пламенеет на солнце, — снисходительно пояснил Грэг Тилли.
— Но если монстр загорается на солнце, то может и следы его крови воспламеняться, — аргументировала я.
— Не знаю, — сознался священник после долгих раздумий. — Он боится солнечного света, но как именно оно на него подействует не знаю.
Мы открыли дверь в сенное помещение и в нос ударил запах сушёной травы.
— Эгберт сказал, что проткнул монстра вилами, — вспомнила я и стала искать глазами инструмент.
— Вот они! — Опередил меня отец Брауниг и заметно поникшим голосом добавил: — Однако здесь нет следов крови.
Неужели чистоплотные слуги-уборщики уже подсуетились! Я чувствовала досаду. Но должны же остаться хоть какие-то следы.
Я полезла на стог сена в надежде обнаружить кровь чудовища. И была вознаграждена за старание. У стены обнаружились другие вилы. Погнутые с переломленным черенком. И на них была засохшая коричневатая жидкость, а рядом — пучок соломы, окрашенный в багряный цвет.
— Сюда! — подозвала я мужчин, которые при виде моей находки тут же вдохновились.
— Молодец! — В голос похвалили меня Тилли и Брауниг.
— Но ты, возможно права, — нахмурившись сказал священник, — кровь может исчезнуть на солнце. — Сбегай в замок, принеси горшок с крышкой для сена и тряпицу для вил.
Я кивнула и трусцой направилась в жилое здание. Стражники у ворот ни о чём меня не спрашивали только провожали заинтересованными взглядами. Я уже привыкла к этому и не обращала на них внимания.
Так, горшок с крышкой… может пойти на кухню? Нет, прислуга здесь материально ответственная: пошлёт за разрешением к хозяину, так что поищу Эгберта. Хотя сойдёт и камер-лакей. Если никого не найду, тогда придётся идти к его высокомерию, то есть — к его сиятельству Натаниэлю.
Я поднялась вверх по винтовой лестнице, где располагались опочивальни господ. Услышала знакомые голоса, по ним и нашла помещение, где Эгберт стоял с его высокомерием графом Натаниэлем Кристаном. Эх, надо вслух случайно не ляпнуть про высокомерие. Его сиятельство выглядел раздражённым, Эгберт — виновато сконфуженным.
Не решаясь перебить диалог, я остановилась в дверях в ожидании, когда они замолчат или обратят на меня внимание.
Голос наследного сына маркиза:
— Хотя ты мне названный брат и мы росли вместе, но если ты скомпрометировал мою сестру… — аристократ замолчав, зацепившись за меня взглядом.
— Натаниэль, я не.. — перебил его Эгберт и оборвал себя на пол предложении, повернув голову вслед за его сиятельством.
— Что застыл как ледяной паштет, пройди ближе, — махнул мне рукой Натаниэль Кристан.
Я подобающе поклонилась и прошла ближе.
Граф стоял, высоко подняв подбородок и заведя руки за прямую как тростинка спину. В воздухе витал цитрусово-лавандовый аромат с нотками ванили.
— Объясни Эгберту, по какой причине монстр для своих звериных дел отдаёт предпочтение исключительно сенным помещениям. — наследный сын графа смотрел на меня, но обращался явно к Эгберту. — Ворвался в комнату к сестре, утащил её в сенную постройку, искусал, а потом вернул обратно.
Я не знала что ответить. Натаниэль Кристан был кем угодно, но не дураком. А Эгберт, похоже, попал.
— Что вы нашли в сенной постройке? — Не дождавшись ответа на предыдущий вопрос, спросил граф уже меня.
— На сене остались следы крови, — ответила я.
— Боже, надеюсь от укуса на шее, — поморщился наследный сын маркиза.
— Натаниэль! — возмутился Эгберт.
— Кровь чудовища, — быстро добавила я пока мужчины снова не сцепились словесно или физически. — Ваше сиятельство, отец Брауниг просит горшок и тряпку.
Натаниэль при моих словах на какое-то время потерял интерес к названному брату и всем корпусом повернулся ко мне, заломив бровь.
Я быстро пояснила:
— Горшок нужен с крышкой. Для сена. Чтобы оно на солнце не загорелось. А тряпка нужна для вил. Что бы не расплавились.