— Ты со мной, ничего не случится, — шепнул мне на ухо Натаниэль Кристан.
Я вздохнула и полезла. С каждой ступенькой вверх ожидала, что либо лестница завалится, либо вылетит стая голубей и «одарит меня приметами скорого обогащения». Но ни того, ни этого к счастью не случилось. А внутри оказалось не так всё загажено, как ожидалось. Голуби сидели вверху и курлыкали. Было несколько небольших проёмов вдоль стен — оконцев. Голуби тут были самых разных мастей и расцветок: и белоснежные, и коричневые, и сизые, и пятнистые, и с пушистыми хвостами, и с хохолками, и с мохнатыми лапками. Натаниэль Кристан поднялся за мной.
— Отправлю почту дяде в Малтии, спрошу про этого Фьёрсвилда. Да, так оно назвалось.
Я кивнула. Натаниэль собирается использовать голубиную почту, ух ты. Граф привстал, доставая с жёрдочки крупного сизого голубя.
— Будь добра, — он ткнул мне его в руки, а сам начал привязывать к лапке мешочек.
Потом повернул меня за плечи к двери, в которую мы вошли.
— Отпускай, — скомандовал Натаниэль и я выпустила голубя.
Птица взмахнула крыльями и развернувшись полетела к солнцу. Я проследила её полёт, жмурясь от слепящих глаза лучей. А когда я повернулась, граф ткнул мне в руки второго голубя, тоже крупного, но теперь белоснежного с коричневым пятном на хвосте. И опять принялся завязывать мешочек.
— А этого куда? — Поинтересовалась я.
— Туда же, — пояснил его сиятельство, — на случай если один не долетит.
Выпуская его я чуть подкинула птицу в воздух, голубь как и предыдущий взмыл вверх, сделал разворот и повернул к солнцу.
— А как их приучили летать туда-сюда? — не удержалась я от вопроса.
— Голуби летают только в одну сторону, — улыбнулся Натаниэль, — возвращаются домой, к своей паре. Когда дядя приедет, то привезёт с собой несколько своих голубей, а мы дадим ему несколько своих.
Надо же, я столько прожила, а голубиной почтой и не интересовалась.
— А это все почтовые голуби? — спросила я, оглядывая помещение.
— Нет, в основном, их выращивают ради мяса и яиц.
Мне стало немного нехорошо от мысли, что я буду есть одну из этих чудесных птиц.
— В детстве мы с Эгбертом любили здесь лазить, представляли себя на боевом судне атакующими малтийцев. Здесь вот, — Натаниэль Кристан топнул ногой возле стенного проёма, — стоял игрушечный требушет, из которого можно было стрелять небольшими камнями. Ещё у нас была подзорная труба. А, вот и она, сохранилась на прежнем месте.
Граф потянулся вверх и достал с деревянной полки непонятного предназначения монокуляр.
— Взгляни, — он подвёл меня к одному из оконцев, — вся Виена как на ладони.
Я приложила монокуляр к глазу и посмотрела в оконный проём: извилистая река, тянущаяся до самого леса, деревянные дома, теряющиеся в золотистых полях, горы, упирающиеся в мучные облака. Как же великолепна природа! И как разительно это место отличается от мира с багровым небом где я побывала и куда, надеюсь, больше никогда не вернусь.
— Очень красиво, — улыбнулась я графу, — взгляните.
Медленным движением Натаниэль Кристан завёл мне за ухо прядку волос и наклонился, почти касаясь моей щеки своей.
— Красота уже перед моими глазами, мне не нужно смотреть куда-то ещё, — прошептал он.
Цитрусово-лавандовый аромат с кумарином и ванилью окутал меня. Горячее дыхание обжигало щёку. Сердце начало трепетать в предвкушении чего-то приятного и нового. Я не смогла сдержать улыбку.
— Позволишь?
— Что? — Не поняла я.
— Это.
Натаниэль прикоснулся губами к моим. Чуть отстранился, потом поцеловал меня снова, на этот раз более требовательно, удерживая за затылок углубил поцелуй, а я, по-прежнему держа в руке монокуляр обхватила его за шею, жадно внимая прикосновениям губ, движению языка.
Вот как оно бывает. Мой первый поцелуй. Я жадно вдыхала цитрусово-лавандовый аромат, который, казалось, впитался в мою кожу.
— Ваше сиятельство! Ваш батюшка просит к себе, — донёсся снизу голос Жозепа.
Натаниэль тихо выругался. Посмотрел на меня, улыбнулся, я ответила такой же улыбкой.
— Надо поговорить с отцом, — прошептал мне в губы.
— Хорошо, — кивнула я.
— Моя дивная Алина, — ласково произнёс граф, снова припадая к моим губам.
— Ваше сиятельство! — Снова раздалось внизу.
— Возьми его леший, — пробормотал Натаниэль, спускаясь вниз.
Я последовала за ним. Деревянная покачивающаяся лестница уже не казалась мне пугающей, наоборот, всё вокруг сделалось таким приветливым и радушным. Не в силах сдерживать переполняющие меня чувства я вышла с глупой улыбкой, меня тянуло петь и танцевать, хотелось, чтобы и все вокруг были счастливы. А ещё распирало хоть кому-нибудь рассказать о поцелуе с молодым графом, красивым как стереотипный принц из детских сказок. Но кому тут расскажешь? Не здравнику же с отцом Донсоном. Я с сомнением посмотрела на Эльгибора. Латник ответил мне тяжёлым взглядом. Не желая уходить со свежего воздуха, я свернула в сад. Страж, разумеется, последовал за мной.