Мы приехали за полночь. Стоило спешится как к нам подбежал какой-то лакей.
— Ваше сиятельство, ваше сиятельство, — затараторил он.
— Что ещё, — устало спросил Натаниэль, спрыгнув с лошади и помогая спуститься мне.
— Ваш батюшка нынче скончался.
Весь день я провела в покоях со здравником. Мы говорили долго. В основном о Донсоне Брауниге. Я пыталась пройти к Натаниэлю Кристану, но меня не пускали, отвечали, что граф никого не желает видеть. То же повторилось и на следующий день. Только к вечеру один из лакеев сообщил, что Натаниэль ожидает меня в Большой зале.
Подойдя к дверям, я мысленно повторила заготовленную речь про кончину маркиза, но стоило войти и всё тут же вылетело из головы. Моё сердце сжалось при виде Натаниэля Кристана. Он стоял сгорбившись. Того, чьей идеально ровной осанкой я восхищалась, впервые увидела сгорбленного и смотрящего куда-то мимо меня. Его серо-голубые глаза не выражали ничего кроме горечи и тоски.
— Натаниэль мне бесконечно жаль… — начала я.
— Вам лучше уехать, — оборвал он меня.
Он произнёс это тихо, но его слова отдались во мне раскатом грома. Я почувствовала, как внутри всё сжалось и заледенело. Слёз не было, только гнетущая пустота.
— Хорошо, — произнесла я, с трудом узнавая собственный голос.
На лице Натаниэля на секунду промелькнуло искра отчаяния, но тут же погасла. Он повернулся к стрельчатому окну, спиной ко мне. Заговорил негромким голосом, наполненным скорбью.
— У моего отца было много недостатков. Но он любил нас. Меня, Селесту, Эгберта. Когда матери не стало, он так и не женился, решил посвятить всё свободное время детям. Возился, обучал. Когда погиб управляющий, он взял на воспитание его сына и относился к нему как к собственному. Эгберту было тогда пять. Отец не делал различий между нами. А теперь… Мой отец спас меня ценой собственной жизни. И его больше нет. Моего отца больше нет… Я знал, что когда-нибудь унаследую титул маркиза, но молил Бога чтобы это случилось как можно позже.
Я понимала. Конечно, Натаниэль любил отца и конечно ему очень тяжело. И мне лучше уехать. Но почему же так нестерпимо больно?
— Я распорядился выдать вам триста монет золотом, — произнёс аристократ после продолжительного молчания.
Триста монет. Наверно это много. Но ни отказываться, ни благодарить у меня сил не было. Поэтому просто произнесла:
— Хорошо.
— Если что-то понадобится, вы всегда можете обратится ко мне.
— Хорошо.
Сердце рвалось на пополам, но я держалась. Возможно мне надо было поговорить с Натаниэлем, объяснится, но в горле стоял ком и сил хватало только на «хорошо».
Я сделал книксен и развернулась к выходу. Видела краем глаза как Натаниэль повернулся ко мне и, вероятно, собирался что-то добавить, но в итоге так ничего и не сказал.
Мы покидали Синие скалы в дормезе с Грэгом Тилли. Слишком большая карета для двоих.
— Молодой граф проявил неслыханную щедрость, отвесив нам триста золотых вместо двадцати, обещанных маркизом, — попытался меня приободрить здравник.
— Да, — отозвалась я бесцветным голосом.
Больше ни он, ни я не проронили ни слова до самого дома, только кучер время от времени издавал односложные выкрики, погоняя лошадей.
Глава 11. Несделанное предложение и шишка на лбу
Прошёл год. Ровно год с тех пор как Донсон Брауниг покинул наш мир. Ровно год с тех пор как я с учителем уехала из замка Синих скал. Ровно год с тех пор как я последний раз видела Натаниэля Кристана. Теперь уже — маркиза Натаниэля Кристана. Но время не прошло даром.
На деньги, заплаченные нам Натаниэля мы с Грэгом Тилли открыли лавочку «Взгляд в будущее», где продавали необычные для этого мира полезные вещи. Так, не без помощи проплаченных услуг кузнеца мы заказали и начали почти серийное производство сапогов-гряздеходов на высокой платформе с шипами, фильтра для воды, состоящей из глиняного кувшина с марлевой накладкой, светоотражателя для карет, массажёра для лошади. Но апогеем наших удачно воплощённых идей стала телега с педалями навроде велосипедных, что позволяло перевозить тяжести не впрягая животинку. Продавали мы это недорого, по ценам, что могли позволить себе местные (которые, к слову сказать, после гибели старого маркиза даже не заикались насчёт моего проживания в доме вдовца). Продажи шли хорошо, бойко так. Была даже попытка прессования со стороны местных средневековых рэкетиров, но на следующий день все они куда-то бесследно пропали, и никто больше о них не слышал. А потом (после загадочного исчезновения крышевальщиков) никакие бандиты к нам даже соваться не пробовали. Хоть маркиза и не было рядом, но он незримо оберегал нас. Знаков внимания со стороны противоположного пола я тоже была лишена. Как будто на мне висела бирка «Отложено для маркиза».